Ходасевич В. Ф. <...> Лучше
расскажу, очень внешне, свою жизнь за последние годы, начиная с весны 1916-го, когда как-то сразу
стряслись надо мной две беды: умер самый дорогой мне человек, С. В. Киссин (Муни), а я сам заболел
туберкулезом позвоночника. <...> Весной 1918 года началась советская служба и вечная занятость не тем, чем хочется и на что есть
уменье: общая судьба всех, проживших эти годы в России. <...> Работал сперва в театрально-музыкальной
секции Московского Совета, потом в Тео Наркомпроса, с Балтрушайтисом, Вяч. <...> В Пролеткульте внутренний развал: студийцы быстро
переросли своих "идейных вождей". <...> С конца 1918 года заведовал Московским отделением "Всемирной Литературы". <...> В 1918 году в конце лета затеял вместе с П. П. Муратовым Книжную лавку писателей. <...> Мы с женой в это время служили в Книжной Палате
Московского Совета: я -- заведующим, жена -- секретарем. <...> Осенью, после семи белых билетов, меня, еще покрытого остатками нарывов, с болями в
позвоночнике, какие-то умники "пересмотрели" и признали: "годен в строй". <...> Конец лета провел в "Бельском Устье", в Покровском уезде, Псковской губ., в колонии Дома
Искусств. <...> Родители мои жили в Москве, в Камергерском переулке, в доме Георгиевского монастыря, впоследствии
перешедшем к Синодальному ведомству. <...> Поторопившись родиться, поторопился я совершить первую в моей жизни бестактность:
досточтимому отцу Овельту, настоятелю польской церкви (что в Милютинском переулке), при
погружении меня в купель совершенно отчетливо показал я нос. <...> Осталась при мне и
кормилица, Елена Александровна Кузина, крестьянка Тульской губернии, Одоевского уезда, Касимовской
волости, села Касимова. <...> С Разумовским вообще связаны мои ранние воспоминания. <...> Над трубками торчали острые золотые огоньки: Большой театр тогда еще
освещался газом. <...> К кому-то из моих братьев порой заходил артист Большого театра Дмитрий
Спиридонович Литавкин. <...> К этому все и шло, и я уже воображал себя <...>
О_себе.pdf
Ходасевич В.Ф.
Воспоминания
О себе
Ходасевич В. Ф. Собрание сочинений: В 4 т.
Т. 4: Некрополь. Воспоминания. Письма. -М.:
Согласие, 1997.
OCR Ловецкая Т.Ю.
Содержание
О себе
Младенчество. Отрывки из автобиографии
Парижский альбом. VI
Законодатель. Из советских воспоминаний
Пролеткульт и т.п. Из воспоминаний
Книжная Палата. Из советских воспоминаний
Парижский альбом. VII
Здравница. Из московских воспоминаний
"Диск"
Комментарии
О СЕБЕ
Писать автобиографию на нескольких страничках -- и бессмысленно, и не хочется. Лучше
расскажу, очень внешне, свою жизнь за последние годы, начиная с весны 1916-го, когда как-то сразу
стряслись надо мной две беды: умер самый дорогой мне человек, С. В. Киссин (Муни), а я сам заболел
туберкулезом позвоночника. Тут зашили меня в гипсовый корсет, мытарили, подвешивали и послали в
Крым. Прожил месяца три в Коктебеле, очень поправился, корсет сняли. Следующую зиму жил в Москве,
писал. На лето 1917-го -- снова в Коктебель. Зимой снова Москва, "Русские Ведомости", "Власть Народа",
"Новая Жизнь".
Весной 1918 года началась советская служба и вечная занятость не тем, чем хочется и на что есть
уменье: общая судьба всех, проживших эти годы в России. Работал сперва в театрально-музыкальной
секции Московского Совета, потом в Тео Наркомпроса, с Балтрушайтисом, Вяч. Ивановым, Новиковым.
Читал в московском Пролеткульте о Пушкине. Мешали. Сперва предложили ряд эпизодических лекций.
После третьей велели перейти на семинарий. Перешел. После третьего же "урока" -- опять надо все
ломать: извольте читать "курс": Пушкин, его жизнь и творчество. Что ж, хорошо и это. Дошел до выхода
из Лицея -- каникулы или что-то в этом роде. В Пролеткульте внутренний развал: студийцы быстро
переросли своих "идейных вождей". Бросил, ушел.
С конца 1918 года заведовал Московским отделением "Всемирной Литературы". Эту работу,
скучную, очень "административную", едва дотащил до лета 1920 года, когда пришлось бросить и ее:
никак нельзя было выжать рукописей из переводчиков, потому что ставки Госиздата повышались
юмористически медленно, а дороговизна жизни росла трагически быстро. Ушел из "Всемирной
Литературы".
В 1918 году в конце лета затеял вместе с П. П. Муратовым Книжную лавку писателей. Добыли
книг на комиссию от знакомых издателей. Добыли откуда-то денег на обзаведение, поселились в
Леонтьевском пер., 16. Стали за прилавок. Е. Д. Кускова была первой покупательницей: когда шкафы
были еще пусты, купила какую-то газету за 30 коп. Кажется, это и составило запасной капитал. Торговали
в Лавке: Б. А. Грифцов, М. В. Линд, П. П. Муратов, Е. Л. Янтарев, А. С. Яковлев, М. А. Осоргин, я.
Работали в очередь. Моя жена сидела за кассой, зимой, изнывая в нетопленом магазине, -- по целым дням.
Кое-как были сыты. Зиму 1919--1920 года провели ужасно. В полуподвальном этаже нетопленого дома, в
одной комнате, нагреваемой при помощи окна, пробитого -- в кухню, а не в Европу. Трое в одной
Стр.1