В. Ф. Ходасевич
Научный камуфляж. -- Советский Державин. -- Горький о поэзии
Ходасевич В. Ф. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 2. Записная книжка. Статьи о русской поэзии.
Литературная критика 1922--1939. --М.: Согласие, 1996.
OCR Бычков М. Н.
Было бы весьма несправедливо утверждать, будто большевики не уважают науки. Напротив, они
не только ее уважают, но и поклоняются ей, как идолу. Это поклонение чрезвычайно слабо, наивно, даже
дикарски мотивируется; оно представляет собою одну из частностей их марксистского мировоззрения;
однако самая наличность такого поклонения несомненна; фанатическим, каннибальским изничтожением
ученых, мыслящих немарксистски, она не опровергается, а лишь подтверждается. Поэтому большевики до
известной степени даже правы, когда утверждают, что ни в одной стране науке не предоставлены столь
широкие возможности и не обеспечена столь могущественная поддержка со стороны государства, как в
СССР. Дело все только в том, что для получения этих возможностей и этой поддержки наука либо должна
быть действительно "марксистски подкована на все четыре ноги" -- либо, на худой конец, такой
притвориться. Само собой разумеется, -- в первом случае результаты научной работы оказываются равны
нулю, а во втором они бесконечно ниже, чем были бы, если бы самая работа протекала в нормальных
условиях свободы и независимости. Кое-что все-таки удается делать и камуфлированной науке, более или
менее успешно притворяющейся, будто она и впрямь пропиталась идеями Маркса и Ленина. По
причинам, которые не нуждаются в пояснении, камуфляж особенно труден в области знаний
гуманитарных. Однако и тут советские ученые научились прятать концы в воду и под видом науки
марксистской заниматься наукой просто. В частности, ухитряются продолжать свою деятельность
историки и историки литературы. Это им не легко дается. Огромное количество времени и труда (не
говорю уже об укорах совести) они затрачивают на бессодержательные статьи, проникнутые
"марксистским подходом". Однако под этим надежным прикрытием протаскивают они сквозь
коммунистическую цензуру работы действительно полезные. Таковы, в особенности, работы по
переизданию классических произведений иностранной и русской словесности, а также архивные
разыскания.
Как именно производится камуфляж, на каких большевицких свойствах он основывается, что при
этом теряется и что выигрывается, можно хорошо увидать на примере той "Библиотеки поэта", которая
начала выходить недавно и о которой вкратце сообщалось у нас в "Литературной летописи".
Произведения многих замечательных или выдающихся русских поэтов давно нуждались в
переиздании. Еще до войны исчезли с книжного рынка сочинения Боратынского, Дельвига, Рылеева,
Полежаева, Дениса Давыдова и т.д. Их можно было найти почти только у букинистов, по произвольным
ценам, в ограниченном количестве и сверх того в устарелых изданиях, слишком неполных и
текстологически несовершенных. Академическое издание Державина было слишком громоздко и по цене
недоступно. Словом, повторяю, необходимость переиздания давно назрела, и совершенно естественно,
что среди поэтов и историков литературы, живущих в России, возникла мысль к такому переизданию
приступить. Для осуществления этого замысла было необходимо получить от большевиков разрешение и
материальные средства, что, разумеется, невозможно, если большевики не будут заинтересованы в
предприятии. По этой части у оставшихся в России деятелей науки и литературы давно сложился
известный опыт. Большевики охотно идут навстречу культурным начинаниям при соблюдении трех
условий: во-первых, самое начинание должно быть хотя бы сколько-нибудь им полезно в агитационном
отношении; во-вторых, оно должно быть задумано широко, громоздко, в большом масштабе; в-третьих,
следует сделать так, чтобы кто-нибудь из крупных большевиков казался его вдохновителем и
руководителем, -- иными словами, чтобы тут же создалась для такого большевика новая синекура.
Следы такой организации дела совершенно явственно проступают и в "Библиотеке поэта". На
переиздание просто нескольких выдающихся авторов они не пошли бы. Державины и Денисы Давыдовы
им не нужны, отчасти даже противны. Но если к Державину и Денису Давыдову присоединить
всевозможную стихотворную заваль, если извлечь из забвения давно похороненную революционную и
подпольную литературу, если придать, таким образом, минувшей русской поэзии такой колорит, каким
Стр.1