В. Ф. Ходасевич
"Восковая персона"
Ходасевич В. Ф. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 2. Записная книжка. Статьи о русской поэзии.
Литературная критика 1922--1939. --М.: Согласие, 1996.
OCR Бычков М. Н.
Едва ли не в каждом литературном течении бывает эпоха ложного расцвета, который наступает
вслед за расцветом истинным. Характерные признаки истинного расцвета -- напряженная созидательная
работа внутри течения и непризнание вовне. Расцвету ложному соответствуют: внешнее признание и
известная влиятельность в окружающей литературной сфере -- при скрытом или несознаваемом упадке
внутренней энергии, когда борьба за существование кончена, основные положения найдены, лозунги
провозглашены; деятельность отныне сводится уже к закреплению занятых позиций, к повторению
пройденного, к вариациям, к разработке частностей. Это уже начало конца, и, действительно, -- вслед за
вторым периодом наступает обычно третий: период внутренних кризисов, сопровождаемый постепенной
утратой внешнего влияния, когда в перспективе уже намечается развенчание, распад и, наконец, -- сдача в
архив.
У "зачинателей" формалистической школы было значительно больше природного дарования,
нежели познаний (это в особенности надо сказать о Викторе Шкловском, их вожаке). Второй период
формализма, период ложного расцвета, был преимущественно ознаменован тем, что к формалистам
примкнул ряд людей как раз противоположного склада -- людей, более наделенных знаниями, нежели
талантом. В их числе оказался и Юрий Тынянов. Ему принадлежит ряд историко-литературных и
критических работ, отмеченных всеми недостатками и всеми достоинствами формального метода (ибо
нельзя отрицать, что у формализма были и некоторые достоинства). Для развития самых идей формализма
Тыняновым не сделано ничего. Судьба сулила ему быть эпигоном школы, в задорном словаре которой не
было более бранного слова, чем эпигон.
Ныне формализм кончен и почти забыт. В его кончине известную роль сыграла немилость
правящей партии, которая в нем разочаровалась, когда потеряла в нем надобность. Но и при других
условиях формализм все равно просуществовал бы еще недолго. Дни его были сочтены -- он себя
исчерпал. Кое-кто из формалистов (в особенности Виктор Шкловский и Эйхенбаум) некоторое время еще
пытались бороться за жизнь его. Они пробовали заставить формализм эволюционировать в сторону
согласования с марксизмом, -- но это были уже, в сущности, попытки оживить труп.Юрий Тынянов был в
числе тех, кто боя за формализм не принял. Но он не просто замолк, как постепенно замолкли Брик,
Якобсон и прочие. Он отступил в другие, смежные области литературной работы.
"Кюхля" был его первым опытом на новом поприще. Я не согласен с методом, лежащим в основе
этой работы: для биографии в ней слишком много фантазии, для романа же слишком мало. Кроме того,
она писана плохим языком. Но все-таки у "Кюхли" были свои достоинства: знание эпохи, хорошая
начитанность. В "Смерти Вазир-Мухтара" (так называлась история Грибоедова, последовавшая за
историей Кюхельбекера) к недостаткам первой книги прибавилась чрезвычайная, местами почти
нестерпимая вычурность, не только не оправданная темой (да и можно ли оправдать вычурность?), но и
как-то особенно досадная. Можно было предполагать, что она происходит от страстного желания автора
быть на сей раз более романистом, нежели прежде. Тынянов протянул руку к лаврам художника. Для
формалистов творчество есть прием, а достоинство творчества измеряется чуть ли не одной только
новизной приема. Тынянов остался верен заветам формализма -- стал искать новых приемов. Но
дарования художественного у него нет. Его новый прием оказался простою вычурой, насильно
вымученной и не вяжущейся с предметом.
То, что зовется художественным чутьем и вкусом, для критика-формалиста, в сущности, так же
необязательно, как для библиографа. Именно поэтому критик Тынянов не почувствовал недостатков
"Смерти Вазир-Мухтара". Он не только не разуверился в своих художественных возможностях, но
напротив -- уверовал в них, -- быть может подсчитав количество примененных приемов и найдя оное
вполне достаточным. "Восковая персона", напечатанная в первой и второй книжках "Звезды", есть уже
третий шаг Тынянова по начатому пути. Тынянов вступил, наконец, в область чистой беллетристики.
"Восковую персону" приходится назвать повестью исторической, но изображенные в ней события
лишь частично принадлежат к числу исторически данных. Большинство из них только приурочены к
Стр.1