Бесславная слава

Стр.1

Владислав Ходасевич Бесславная слава Ходасевич В. Ф. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 1: Стихотворения. Литературная критика 1906-1922. -М.: Согласие, 1996. Составление и подготовка текста И. П. Андреевой, С. Г. Бочарова. Комментарии И. П. Андреева, Н. А. Богомолова OCR Бычков М. Н. Отказ поэта от поэзии может быть следствием двоякого рода причин: или он вытекает из принципиального разуверения в поэзии как подвиге -- и тогда мы имеем дело с величайшей внутренней трагедией; или же на такой отказ толкают поэта иные, более внешние, но все же властные обстоятельства: однако и тут мы становимся зрителями тяжелой душевной драмы. Даже не осуществившийся отказ, даже только мысль о нем -- и те возникают не иначе, как после ряда переживаний, для поэта мучительных. Порыв к такому отказу, к поэтическому самоубийству, находим в последней книге Анны Ахматовой "Белая стая". Он вылился в пьесу, примечательную во многих смыслах. Чтобы дальше мне быть понятым, выпишу ее целиком: Тяжела ты, любовная память! Мне в дыму твоем петь и гореть, А другим -- это только пламя, Чтоб остывшую душу греть. Чтобы греть пресыщенное тело, Им надобны слезы мои... Для того ль я, Господи, пела, Для того ль причастилась любви. Дай мне выпить такой отравы, Чтобы сделалась я немой, И мою бесславную славу Осиянным забвением смой. В первых двух строчках здесь с совершенной точностью определено отношение жизни поэта к его творчеству, "человека" к "художнику". Человек сгорает в пламени своего переживания, -- в данном случае, у Ахматовой, это переживание есть любовь; оно может быть иным, но, каково бы ни было по существу, соотношение останется тем же: внутреннее сгорание -- и "песня" как его результат. "Священная жертва" его -- он сам. Сам над собою заносит он жертвенный нож и знает, что если ему не "гореть", то и не "петь". Свою обреченность "гореть" Ахматова, как и всякий поэт, принимает раз навсегда. В этом отношении первый сказавший, что поэтом нельзя "сделаться", недоговорил до конца: поэтом нельзя сделаться -- и нельзя перестать быть. Кто в этом огне начал гореть -- сгорит до конца. Но "петь" он может и отказаться. Потому-то Ахматова не молится: "Угаси это пламя. Господи" -а только просит: Дай мне выпить такой отравы, Чтобы сделалась я немой. То есть: пускай я сгорю, но -- молча. Отчего же ей стала нужна "такая отрава"? Она разуверилась в своем слушателе: в этом причина. Но не было бы этого разуверения, если б она с самого начала верно представляла себе отношение поэта к слушателю. Ошибка ее в том, что она, несомненно, полагала, будто песня поэта доносится до слушателей откуда-то совершенно извне и всетаки должна как-то преображать эту толпу "остывших душ" и "пресыщенных тел". И вот она горела и

Стр.1