Владислав Ходасевич
О ПОЭЗИИ БУНИНА
Оригинал здесь: О стихах и поэтах.
Лет двенадцать тому назад в творчестве Бунина наступил расцвет, который по справедливости
можно назвать и буйным, и пышным. После "Господина из Сан-Франциско" Бунин выдвинулся на
первое место среди современных русских прозаиков. Ныне оно принадлежит ему по праву.
Почти все эти годы совпали с эпохой эмиграции. Эмиграция сделала Бунина своим любимцем.
Если не ошибаюсь, М.О. Цетлин впервые заговорил о Бунине как об очень крупном писателе. Вслед за
тем, на самой заре эмигрантской литературы, один из авторитетных голосов, голос З.Н. Гиппиус, в
похвалах Бунину взял наиболее высокую ноту (я разумею статьи в бурцевском "Общем деле").
Однако все обстоятельные высказывания о Бунине (так же как упомянутые статьи З.Н. Гиппиус)
были посвящены его прозе. Со стихами Бунин выступал редко и мало. К тому же поэзия -- область
несколько "специальная"; о стихах Бунина почти не писали, а что писали, то не всегда основано было на
знании предмета. Выражались больше эмоции, нежели мысли. Наблюдения уступали место
восклицаниям: "Что за звуки! Какая кисть!" и т. п. Или в еще более общей форме: "Какая поэзия!"
Так обстояло дело до недавнего выхода "Избранных стихов" Бунина, изданных "Современными
Записками".
Можно бы многое возразить против того, как составлена эта книга. Мне кажется, прежде всего,
что в нее не вошли некоторые из лучших стихотворений Бунина -- и попали пьесы гораздо менее
удачные; затем -- разные стороны бунинской поэзии здесь представлены вряд ли в их верном
соотношении. Но не будем вдаваться в подробности на сей счет; оставим "методологию". Хорошо, что,
как бы то ни было, книга издана. Мысленно перешагнем за ее пределы -- пусть она будет лишь поводом
побеседовать о поэзии Бунина вообще. Побеседовать, разумеется, кратко, схематически, может быть
даже -- с известной односторонностью, потому что, увы, в газетной статье большая литературная тема не
может быть во всей полноте ни исчерпана, ни даже поставлена. Приходится ограничиться лишь общими
очертаниями, много сокращать и, что еще досаднее, упрощать.
-------------------------Ранние
поэтические шаги Бунина совпадают с началом того движения, которое само себя назвало
символизмом (хотя в те времена еще не явились как раз те из его участников, к которым название
символистов наиболее приложимо: Белый, Блок, Вячеслав Иванов). Не знаю, что именно сблизило
молодого Бунина с этой группой, но сближение такое -- факт: его нельзя ни отрицать, ни упускать из
виду. Главной причиной был, вернее всего, просто общий поэтический возраст. Как бы то ни было,
брюсовские дневники конца девяностых годов показывают нам Бунина в среде Бальмонта,
Балтрушайтиса, самого Брюсова и др. На первых порах, очевидно, такой союз казало естественным для
обеих сторон. Не совсем представляю себе, что происходило на его глубине; внешним образом он,
однако же, был отчетливо выражен тем, что первый бунинский сборник стихов "Листопад" появился в
издании "Скорпиона" -- под эгидою Брюсова. Это было в 1901 году.
Разрыв, однако, последовал очень скоро. Надо заметить, что для символистов то было время
ожесточенных литературных схваток и резкого разделения всех окружающих на друзей и врагов. То, что
бунинский сборник был издан символистскою цитаделью как раз накануне разрыва, показывает, что
символисты до последней минуты либо считали Бунина своим, либо надеялись, что трещина не глубока
и скорее должна срастись, нежели углубиться. Следовательно, разрыва захотел прежде всего сам Бунин.
В те именно дни возникли скорпионовские альманахи -- Бунин в них уже не участвовал. Не символисты,
а он почувствовал первый, что союз неестественен. Это делало честь его проницательности и твердости.
Посмотрим теперь, каковы были причины этого разрыва (я разумею, конечно, причины
литературные) и каковы последствия.
----------------------------
Стр.1