БИБЛИОСФЕРА И ИНФОСФЕРА В КУЛЬТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ РОССИИ финал не только школьных библиотек, но и рода человеческого вообще, ибо проблемы рождаемости, воспитания и обучения новых поколений утратят актуальность, а литературная классика будет считаться «безумным суеверием». <...> Впрочем, не свидетельствует ли кризис библиосферы и закат литературоцентризма о начале противоестественного сюрреалистического кошмара? <...> Марков пришел к пессимистическому выводу: «Мы живем в постлитературном и, стало быть, в постгуманистическом мире. <...> Мы достигаем идентичности некими маргинальными внеписьменными, внелитературными, внегуманистическими медиумами. <...> Это не означает конца литературы, но она перестает быть носительницей национального духа. <...> Национальный синтез осуществляется не на основе книги и письма. <...> В ход пошли новые телекоммуникативные медиумы, которые отвергают старую модель гуманистической дружественности. <...> Эра гуманизма, основанная на книге и образовании, закатывается, потому что проходит великая иллюзия, состоявшая в том, что единство общества может достигаться исключительно литературой»38 . <...> Эта «великая иллюзия», именующаяся «литературоцентризм», с древнейших времен была характерной приметой русской культуры. <...> Основой литературоцентризма послужил древнерусский культ Книги (ХI–ХVII вв.), выросший из почитания священных книг и обожествления письменного слова. <...> Служителями этого культа были древнерусское, старомосковское, допетровское поколения русской интеллигенции, но в эпоху рукописной книжности преждевременно говорить о литературоцентризме. <...> Зарождение элементов литературоцентризма – заслуга петровского и екатерининского поколений, когда произошла десакрализация Книги и просвещенное дворянство постепенно приобщилось к литературному процессу, хотя в начале царствования Петра издавалось 12 книг в год, в конце царствования Екатерины II – 360 книг. <...> Только пушкинско-гоголевское поколение <...>