Ян возражал: — Если разрезать пароход вертикально, то увидим: мы сидим, пьем вино, беседуем на разные темы, а машинисты в пекле, черные от угля, работают и т. д. <...> Посетив Италию, побывав на Капри у Горького, Иван Алексеевич Бунин с Верой Николаевной отравились в Россию на итальянском пароходе. <...> На .стоянках, после обеда, моряки приносили свои мандолины, гитару и вполголоса пели неаиолитанские песни, а Ян имитировал тарантеллу и так удачно, что приводил всех в восторг. <...> Ян много и интересно вспоминал о своем первом пребывании в Константинополе, о дервишах, которых мне так и не довелось увидать. <...> Ян сразу переговорил по телефону с Нилусом, и они условились, что Петр Александрович известит о нашем приезде Куравского и Федорова, а последний должен быть в этот день в городе, — он с семьей уже переехал на дачу за Большой Фонтан. <...> Ян пригласил на следующее утро друзей к завтраку на пароход, а Куровский позвал нас к себе обедать, сказав, что Вера Павловна обещала приготовить любимые греческие блюда Яна. <...> После ухода Яна мне стало грустно, и я одна поехала на Малый Фонтан, чем очень удивила одесситов. <...> После четырех часов зашел за мной в отель Куровский и мы поехали с ним, по его предложению, на паровичке к морю и высадились на ближайшей станции около приморских дач. <...> Куроеский, действительно, был редким спутником, замечал не хуже Яна то, что. проходит мимо глаз большинства людей. <...> Старшая Оля, уже вступившая в возраст, когда можно было выходить замуж, была хорошенькой белокурой гимназисткой. <...> Их мать, Вера Павловна, была на кухне и вместе с кухаркой готовила любимые блюда. <...> Часов в семь вышла к нам и Вера Павловна со словами: — Всё готово. <...> После же восьми стало всем не по себе: Вера Павловна волновалась за обед. <...> Нилус говорил хозяйке, что ее дочери «два цветочка», Федоров стал мрачным — у него не было денег, а, кажется, в этом году они решили отроиться, уже купили землю, за которую приходил срок платить, и он выкрикивал: — Это удав <...>