Екатерина Осорина Рыбий сон Вера Николаевна была женщиной аналитического ума. <...> Она имела филологическое образование и успешно прилагала свой аналитический ум к изучению текстов. <...> Ей нравилось углубляться в таинства текстов, находить слои аллюзии и многочисленные смыслы. <...> В институте, где она работала, специализацией Веры Николаевны был Ренессанс, и если кто-то спрашивал ее, кто написал такую-то книгу, она в притворном ужасе закатывала глаза: — Вы не знаете, кто написал «Жизнь есть сон»?! <...> Жизнь Веры Николаевны текла гладко: муж зарабатывал достаточно, чтобы она могла исследовать свои тексты, дети росли умненькими и легкими. <...> Лишь небольшое раздражение от жизни, свойственное любому человеку средних лет, чуть нарушало идиллию. <...> Будто она в душной комнате, перед ней большой аквариум с мутными стеклами, почти пустой, лишь на дне тонкий слой грязной воды, в которой барахтаются вперемешку с песком и водорослями рыбы. <...> Ей хочется помочь рыбам, пересадить их в другой, чистый аквариум, но нет черпака, и приходится наклоняться над аквариумом, набирать в рот воды вместе с рыбами, и так, во рту, переносить рыб в свежую воду. <...> Вера Николаевна ощущала соленый вкус теплой воды, противное скользкое шевеление рыб во рту. <...> Ей было душно, пот лился градом по лицу… Вера Николаевна была женщиной рациональной, и если бы сон приснился только раз, она бы не придала ему значения. <...> Но сон был повторяющийся, и это насторожило ее: гдето она читала, что повторяющиеся сны — это неспроста. <...> — Рыбы — вроде к беременности, слышь? — со смехом сказала подруга. <...> Тайну сна она пыталась разобрать Общероссийский молодёжный журнал с помощью своих филологических приемов. <...> С приятельницей из института, кандидаткой филологических наук, Вера Николаевна засела вечером почаевничать и обсудить содержание сна с точки зрения образной системы. <...> Приятельница, сухопарая филологиня с массивным кулоном из лазурита на груди, говорила хорошо поставленным голосом <...>