Рауль Мир-Хайдаров Переводчики Я уже упоминал, что зиму 1978 г., аномально холодную, я сидел в Малеевке за одним столом с Т. Н. Вирта. <...> Я поджидал Татьяну Николаевну с билетами в холле, как вдруг увидел, что возле невысокого плотного старика в тяжелом вязаном свитере, который присел в кожаное кресло у бюста Серафимовича, собралась толпа, словно каждый хотел лично засвидетельствовать ему свое почтение. <...> Человека в кресле, то и дело приподнимавшегося, чтобы пожать чью-то руку, я видел впервые. <...> Не встречал его ни разу ни в ЦДЛ, ни в Домах творчества на море, ни в Малеевке, но, судя по широкому кругу людей, спешивших поприветствовать его, он был человеком литературы, абы к кому наши в ту пору не кидались. <...> Тут появилась Татьяна Николаевна, и я полюбопытствовал: — Кто этот старик, к которому все спешат на поклон? <...> Она посмотрела в сторону беломраморного Серафимовича и удивленно спросила: — Ты не знаешь Соломона Не читал Константиновича? <...> Конечно, я читал почти все его немецкие переводы: и те, что выходили в «Иностранной литературе», и отдельными книгами, читал и «Будденброки», и «Иосиф и его братья» Томаса Манна, первые переводы новелл Франца Кафки в «Литпамятниках», читал пьесы Бертольда Брехта, романы 40 Глава из мемуаров «Вот и все… я пишу вам с вокзала». <...> — Соломон Константинович ведет затворническую жизнь, всегда дома или на даче за письменным столом, откуда же тебе его знать, — смягчилась Татьяна Николаевна. <...> Мы подошли и стали ждать своей очереди поприветствовать Соломона Константиновича. <...> Когда он увидел Татьяну Николаевну, легко встал из кресла и, расцеловав ее, спросил: — Вы возьмете надо мной опеку, милая Татьяна? <...> Введете в курс дел — кто отдыхает, сводите меня в библиотеку, там есть интересующие меня старые немецкие книги. <...> — Соломон Константинович, Соломон Константинович Апт НАША МОЛОДЁЖЬ № 8(98), 16–30 апреля 2015 разрешите представить вам молодого человека из Ташкента. <...> Две минуты назад он сообщил мне, что успел <...>