Рауль Мир-Хайдаров Вода и жизнь Глава из мемуаров «Вот и все…я пишу вам с вокзала». <...> Н аверняка многие давно слышали предсказания специалистов о том, что все последующие войны в мире будут за воду, за ресурсы. <...> Мало кто запомнил, к сожалению, что американцы лет пять назад вбросили в сознание мира идею о том, что воды Байкала, самого крупного в мире озера питьевой воды, являются общечеловеческим достоянием, если яснее, то принадлежат всему миру. <...> На Тверской стоят хилые деревца в бетонных кадках; скоро, как в Токио и Пекине, надо будет ставить через каждые сто метров кислородные кабины. <...> Смог был Общероссийский молодёжный журнал и в Центральной Европе, в некоторых промышленных городах Германии, Франции, Италии и во многих странах Бенилюкса, но высокие требования по экологии, переход на атомную энергетику, на очищенный природный газ, на высокое качество газовых горелок и установок решили проблему смога навсегда. <...> Лидерство по смогу перешло к Пекину, Токио, в Юго-Восточные страны, Африку. <...> Особенную тревогу у европейцев вызывали после войны почти все европейские реки: Рейн, Дунай, Одер, Темза. <...> Эти реки, большие и малые, стали в 1945 году единственными транспортными артериями, связывавшими города и села. <...> Аэропорты разбомблены, гражданская авиация погибла, железнодорожные мосты взорваны, вокзалы лежали в руинах, железнодорожные пути из-за регулярных и массированных Орать по малейшему поводу, выпучив глаза, после пива и водочки: «Россия, Россия!» — дело нетрудное, а прибраться в России и у себя дома, в квартире, во дворе пока не по силам бомбардировок превратились в груды оплавленного металла. <...> Все надежды людей на выживание в послевоенном хаосе легли на реки. <...> Почти все европейские реки, на всем их протяжении, где прошлась война, выглядели печально, некоторым казалось, что они не восстановятся никогда. <...> В разоренных и разбомбленных городах канализация не работала, и все нечистоты попадали в реку, строительный <...>