Вместо биографии Рауль Мир-Хайдаров Глава из мемуаров «Вот и все… я пишу вам с вокзала». <...> Вы приезжали в Дома творчества писателей и в Казань как человек с другой планеты — жизнерадостный, самоуверенный, щедрый и элегантный. <...> Вы — свидетель не только моей молодости, но и всей последующей жизни. <...> Интересен и тот факт, что мы оба, по сложившимся обстоятельствам, четверть века живем в Москве, и оба занимаем здесь заметную нишу в общественной и культурной жизни татар. <...> В моей повести «Чти отца своего» герой, Рушан Дасаев, говорит: «Жизнь нужно заканчивать в родном городе, где прошла твоя молодость, чтобы кто-нибудь хоть однажды, да и сказал тебе: «О, ты был орел! <...> Мы с вами стареем на чужбине, и, вроде бы, некому сказать слова восхищения о твоей молодости, но, все-таки, нашелся свидетель моей давно прошедшей юности — еще раз спасибо вам, Ринат. <...> У каждого человека есть главный поступок жизни, который определяет его судьбу. <...> У меня главный поступок тоже случился рано — в четырнадцать лет, когда я увидел на дверях школы объявление о наборе в железнодорожный техникум. <...> Меня же привлекало все, каждый пункт объявления: и стипендия в 170 рублей (после 1961 года — 17 рублей), возможность немедленно уехать в город, в котором я ни разу не был, общежитие, а по окончании — на работе бесплатное жилье в ведомственном доме, бесплатный уголь и… ежегодный бесплатный билет в любой конец страны в купейном вагоне! <...> Немаловажна была и последняя приписка — диплом техникума давал право на поступление в высшие учебные заведения. <...> Меня в объявлении обрадовало все — и немудрено, если живешь в крошечной землянке с земляным полом, если девять месяцев в году страдаешь от сырости, холода и голода. <...> Если совсем недавно на станции паровоз на полном ходу сбил насмерть пятерых мальчишек, собиравших уголь на путях, а среди выживших счастливцев был я сам — как мне было отказаться от такого щедрого предложения изменить жизнь?! <...> Мать в первый же год войны <...>