Парадокс непрерывности и пропасть языка Г.Ю.Любарский В октябре 2015 года исполнилось 35 лет «умнейшему среди обезьян» — карликовому шимпанзе Канзи, участнику знаменитого проекта, в котором шимпанзе бонобо обучают общаться с помощью специальных значков — лексиграмм. <...> Канзи — лидер во всех смыслах: и альфа-самец, и в освоении «языка» демонстрирует блестящие успехи. <...> Он сам уверенно оперирует лексиграммами, понимает фразы вне бытового контекста, просьбы о необычных действиях: «Сделай так, чтобы собака укусила змею» (змея и собака, естественно, игрушечные), «Покажи мне горячую воду» — точнее, реагирует правильно на просьбу экспериментатора примерно в трех случаях из четырех, что намного лучше результатов маленьких детей. <...> Доля правильных реакций у Канзи снижается втрое (с 71,5 до 22,2%), если предлагать ему столь же простые фразы, но с однородными членами, например, в ответ на просьбу: «Дай воду и собачку» он дает только собачку. <...> Можно ли назвать способности Канзи и других участников подобных проектов почти человеческими, недостающим звеном в эволюции языка, или обезьяньей «речи» не хватает чего-то принципиально важного, что никогда не позволит снять кавычки вокруг этого слова? <...> Задав себе этот вопрос, мы вспомнили, что недавно на русском языке вышла книга, автор которой — хорошо знакомый читателям «Химии и жизни» зоолог и этолог Е.Н.Панов — анализирует этот вопрос и дает ответ, огорчительный для поклонников бонобо Канзи и гориллы Коко. <...> Как говорила Мэрилин Козак, автор важного открытия, касающегося синтеза белков: «Большинством голосов вопросы решаются в политике, но не в науке». <...> О дин из самых сложных моментов научного исследования — выделение объекта исследования. <...> Наука о поведении находится в трудном положении: долгое время считалось, что такой единицей может быть условный рефлекс (бихевиоризм), потом — что это «элементарный двигательный акт», или составленная из таких актов «демонстрация», или «сигнал <...>