ТРИКСТЕР И «ЗАКРЫТОЕ» ОБЩЕСТВО∗ На территории бывшего Советского Союза к настоящему времени существуют девять памятников Остапу Бендеру, множество памятников Буратино, как минимум четыре памятника барону Мюнхгаузену, два памятника Василию Тёркину, поручику Ржевскому, Ходже Насреддину, памятники Коровьеву и Бегемоту, а также Веничке Ерофееву и солдату Швейку. <...> Эти персонажи объединяет то, что все они достаточно отчетливо репрезентируют культурный архетип трикстера. <...> Не менее показательны в этом отношении многочисленные советские кино- и телеперсонажи, герои советского детства, а также трикстеры из советских анекдотов. <...> Бессознательное или сознательное трикстерство было характерно для разнообразных советских деятелей культуры: К. Чуковского <...> Все эти персонажи, несмотря на все различия между ними, представляют некую константу русской культуры ХХ в., константу, которая хоть и в трансформированном, но узнаваемом виде сохранилась и в постсоветской культуре. <...> Трикстер оказался востребован в советскую эпоху как персонаж, противоположный «наивному» герою, модифицированному Ивану-дураку, который в официальной культуре изображался как основной герой революционной эпохи (например, «Страна Муравия» Твардовского, «Член правительства» Зархи и Хейфица, «Светлый путь» ∗ Липовецкий М. <...> 114 Трикстер и «закрытое» общество Александрова), а в контрофициальной – как основная жертва советской социальности («Усомнившийся Макар» Платонова, «Один день Ивана Денисовича» Солженицына, «Привычное дело» Белова и т.д.) <...> . Напротив, советский трикстер, по-видимому, наиболее адекватно воплотил силу цинизма, необходимого для выживания в постоянно меняющихся, непонятных и непрозрачных социальных условиях советского общества, отражая в комической, игровой форме ту реальную социальность, которая сложилась в результате большевистского эксперимента и которая не вписывалась в структуры как официального советского <...>