Кнут Гамсун
НА УЛИЦЕ
СТРАНИЦА ИЗ ДНЕВНИКА
Перевод с норвежского К. Бальмонта
Я хожу взад и вперед по своей комнате и все думаю об этом случае с разносчиком газет. В
сущности, мне до него нет никакого дела, я не так уж гадко поступил с ним, да и он не имел ничего
против этого. А я теперь потратил два часа, чтобы отыскать его и загладить сделанное.
Это вышло так: я шел по улице Карла-Юхана. Было холодно и темно, но главное -- темно, а было
часов семь, вероятно. Я иду и смотрю вдоль улицы.
Вот на углу, у кондитерской Гюнтера, стоит мальчик, разносчик газет, и выкрикивает "Викинг".
Он все повторяет одни и те же слова:
-- Купите "Викинг"!
Я не сразу заметил это; только когда я отошел на несколько шагов, его слова дошли до моего
сознания. Я оглянулся, посмотрел на него и подумал: ты вполне мог бы дать ему десять эре, от этого ты
не станешь еще беднее. И я опустил руку в карман, чтобы достать монету. Я отмечаю, что моим первым
побуждением было действительно дать мальчику десять эре. Но в то время как я опускаю руку в карман,
меня одолевает благоразумие и я говорю сам себе: какая же это помощь -- дать человеку десять эре; ведь
даже десять крон не могут помочь сколько-нибудь заметно, это только ухудшит положение вещей,
только развратит и так далее. Я пошел своей дорогой, предоставив мальчику стоять.
Я дошел до самого университета и той же дорогой вернулся назад. У окна книжного магазина
Каммермейера я останавливаюсь и смотрю на выставленные книги, и в то время, как я стою так,
повернувшись спиной к улице, я опять слышу голос газетчика. Он был как раз позади меня. Он спорит с
двумя пьяными матросами в фуражках из-за номера "Викинга", который они случайно порвали. Матросы
не хотели платить за порванный номер, и мальчик заплакал или притворился, что плачет.
Я подхожу к ним и узнаю, в чем дело; затем я строго говорю матросам, что, конечно, их долг -заплатить
мальчику. Но это не помогло, они посмеялись надо мной и сказали:
-- Послушайте-ка его!
Это ужасно меня рассердило, и я стиснул зубы.
А я когда-то получил в подарок большую круглую булавку для галстука, похожую на что угодно;
она так велика, что может сойти за полицейский жетон или за какой-нибудь тайный значок, и эту
булавку я всегда ношу на левой стороне груди, под пальто. И вот теперь, когда эти пьяные матросы
забавляются разорванным номером "Викинга" и отказываются за него платить, мне вдруг приходит в
голову дерзкая мысль: я поворачиваюсь к шутникам, распахиваю пальто и показываю им мою странную
булавку. Мы смотрим с минуту друг на друга; затем я говорю холодно и твердо:
-- Заплатите или следуйте за мной!
Это помогло. За "Викинг" было заплачено, и мы, четверо, спорившие из-за газеты, пошли всякий
своей дорогой. Мальчик вытер глаза и пошел по Карла-Юхана в одну сторону, я -- в другую. Матросы,
пошатываясь, побрели в сторону "Тиволи".
У почты я повернул и снова пошел по улице. Мои мысли все еще были заняты газетчиком. Я
думал: ты помог мальчишке получить свои деньги, он тебе, конечно, благодарен за это и не станет тебя
больше окликать, если ты его встретишь; у него есть чувство такта, может быть, он получил хорошее
воспитание.
Около "Гранда" я увидел его опять. Он стоит под самым фонарем, так что я ясно вижу его, и я
говорю себе, приближаясь к нему, что, как только он заметит меня, он замолчит как убитый, пока я не
пройду мимо. Я прохожу как можно ближе к фонарю, чтобы дать ему возможность узнать меня.
Я ошибся в расчете. Он не сделал никакой разницы между мной и любым другим, он протянул
мне газету и сказал, что я должен купить "Викинг".
Я прошел мимо него молча и обиженно. Я горько ошибся в нем; это был, конечно, всего лишь
мальчишка из Вики, жалкий уличный мальчишка, который уже курит табак и "теряет" свою тетрадь с
отметками, когда там стоят плохие баллы. Одним словом, я имел дело с настоящим маленьким
мошенником. Я очень досадовал на него, когда пошел дальше и почувствовал в душе, что поступил с
ним по заслугам, не пав ему тех десяти эре.
Тепеоь не хватало только, чтобы он окликнул меня в третий тип' Он был способен на это, ведь я
Стр.1