Христианин против «язычника»: Гётевская Гретхен и Анна Каренина в грехе и воздаянии 141 Г.В. Якушева ХРИСТИАНИН ПРОТИВ «ЯЗЫЧНИКА»: ГЁТЕВСКАЯ ГРЕТХЕН И АННА КАРЕНИНА В ГРЕХЕ И ВОЗДАЯНИИ Подобно тому как русская литература послепушкинского XIX в. вышла из гоголевской «Шинели», мировая, и в том числе отечественная культура двух последних столетий, вышла из эпохи Просвещения с ее апологией a priori оправданного своей природной основой человеческого создания. <...> Так, мы видим следы влияния сентиментализма и морального ригоризма Канта, полагающего, что только исполнение долга исправит «искривленное дерево» человеческой породы, в исканиях Льва Толстого 50-х годов; отзвуки вольтеровского импульса к полноценному восприятию «живой жизни» в его творчестве 60-х годов – и, наконец, с 70-х годов, на новом витке обращение к руссоизму, признание им приоритета «чувства» над разумом – но уже с новой, евангельской окраской, акцентирующей в христианстве (в резком отличие, заметим, от одного из властителей умов Европы, в том числе России начала XIX в., Ф.Р. Шатобриана с его трактатом «Гений христианства») «надчувственное», внеполовое начало. <...> В итоге Лев Толстой, в развитие руссоистских просветительских идей провозгласивший культ естественного бытия естественного человека в незлобивом согласии с природой и в отклонении всех форм «искусственного», сформированного искажающей человеческую сущность цивилизацией существования, тем не менее с 142 Г.В. Якушева явным неодобрением, если не сказать с презрением, отнесся в зрелый, «проповеднический» период своей жизни к одной из важнейших составляющих человеческой натуры – взаимному тяготению полов, сексуальной жизни, тому, что принято называть «зовом плоти» (так, в статье «Что такое искусство?», 1898, Толстой среди чувств, «присущих только одному сословию богатых праздных людей» и «совершенно непонятных огромному большинству», наряду с «чувствами аристократической чести <...>