Цвет фона:
Дмитрий Андреевич ФУРМАНОВ
КАК УБИЛИ ОТЦА
Рассказ
Над фабричными корпусами, над лабазами, над сизыми колокольнями Воздвиженья,
Вознесенья, Покрова встала грузная темень. <...> Отчего же в эту хмурую хлябь, в гнилую октябрьскую пасмурь так неистово ликует
город, черный город Иваново-Вознесенск? <...> В этот вечер все переулочки тянут тонкие лапки только сюда: в этот вечер у клуба
приказчиков людный митинг, городское торжество. <...> Кто-то неведомый скажет и расскажет,
как над городами российскими, над полями сермяжными выплыл царский дар:
- Конституция. <...> Вот откуда и пенная радость города, вот почему и в хмурь и в ветреную непогодь,
перекликаясь победными песнями, сомкнулось к клубу людское множество. <...> Комитет большевиков стоял на посту: сторожил многоголосую детскую радость. <...> Но даже и в сердца большевистские тонким хрустальным звоном стучала надежда. <...> Кому теперь какое дело, кто и какую хочет свободу: в эти склизлые октябрьские дни
всяк по-своему видит весну. <...> Билась площадь перед белым домом в страстной охоте. <...> Вышел на факельный свет Отец - Федор Афанасьевич Афанасьев, старый ткач. <...> Да и полно,
какой он старик: Федору Афанасьевичу нет и полсотни лет. <...> - Ти-шше! - зычно и резко сорвал Павел Павлыч гам. <...> Павел Павлыч - рядом с Отцом,
близкий друг, большевичище: сутул, кряжист и против Отца - как дедушкин внук. <...> - У меня нет слов... чтобы сказать, как рад... такая великая честь: вы избрали меня
председателем первого свободного митинга; свободного митинга свободных граждан. <...> В сердце старика тонким хрустальным звоном стучалась надежда:
"И этот манифест - шаг вперед". <...> Говорил Странник - Семен Балашов, покрывал он площадь сердитым, режущим криком, не
верил царским свободам, неверьем пронизал, насторожил притихшие толпы. <...> Около стоял и
рвался к слову пламенный Арсений - юноша Миша Фрунзе; с Мишей о бок - Бубнов Андрей,
Химик, с Химиком - Станко, беззаветный Станко, вождь боевых дружин <...>
Как_убили_отца.pdf
Цвет фона:
Дмитрий Андреевич ФУРМАНОВ
КАК УБИЛИ ОТЦА
Рассказ
Над фабричными корпусами, над лабазами, над сизыми колокольнями Воздвиженья,
Вознесенья, Покрова встала грузная темень. Гонимые ветрами, мчатся по облачному небу
кавалькады набухших дождями туч. Осень-осень... Поздняя, знобкая, переветренная осень...
Отчего же в эту хмурую хлябь, в гнилую октябрьскую пасмурь так неистово ликует
город, черный город Иваново-Вознесенск? Откуда эти праздничные толпы, куда они, ткачи,
устремили взволнованный песенный бег?
Просторные улицы, щели-переулки, корявые ладони площадей затонули людскими
потоками.
Под топот тысяч ног, в такт, выбивают марш:
В царство свободы дорогу
Грудью проложим себе.
И откуда-то с дальних улиц раздольными раскатами рокочут бесповоротные клятвы
"Варшавянки".
Вихри враждебные веют над нами,
Темные силы нас злобно гнетут,
В бой роковой мы вступили с врагами,
Нас еще судьбы безвестные ждут...
Толпы вмываются в толпы, факелы - в факелы, смешались знамена в багровом плеске,
катит валами густая черная людская волна...
Против Воздвиженской бледной колокольни, вниз под горку, каменный белый дом: клуб
господ приказчиков!
В этот вечер все переулочки тянут тонкие лапки только сюда: в этот вечер у клуба
приказчиков людный митинг, городское торжество. Кто-то неведомый скажет и расскажет,
как над городами российскими, над полями сермяжными выплыл царский дар:
- Конституция.
- Манифест семнадцатого октября.
Вот откуда и пенная радость города, вот почему и в хмурь и в ветреную непогодь,
перекликаясь победными песнями, сомкнулось к клубу людское множество.
Собирался комитет большевиков. Он чуял цену государеву манифесту. Звонкие
побрякушки обетов царских ему не застилали чуткий слух. Расцвеченные паникадила
поповских клятв не заслепили зоркого взора.
Комитет большевиков стоял на посту: сторожил многоголосую детскую радость.
Но даже и в сердца большевистские тонким хрустальным звоном стучала надежда.
Чуялась тревога под строгой мыслью, но радостью звенело жаркое сердце:
"Да-да-да": и манифест - шаг вперед!!!"
Недаром сегодня о манифесте - какой митинг!
Сегодня все речи - только о свободе!
- Да здравствует свобода!
И эти тысячи, десятки тысяч горожан все в один крик:
- Ура!.. Ура!.. Да здравствует свобода!
Кому теперь какое дело, кто и какую хочет свободу: в эти склизлые октябрьские дни
всяк по-своему видит весну.
- Председателя! Выбрать председателя!
И толпа заухала желанные имена. Помчали, заметались, зааукались они меж каменных
стен домов, колоколен, заборов. Казалось, и колокол древний что-то смутное гудел в густой
Стр.1