БИБЛИОГРАФИЯ Ветры Скифии До недавних пор Борис Филиппов был известен только как проницательный и устрашающе компетентный литературовед, достойный продолжатель разгромленного Сталиным формализма. <...> Обе его новые, небольшие по размерам, но весьма содержательные книжки выражают одни и те же настроения, чаяния и образы, одну и ту же яркую, своеобразную личность. <...> Его творчество — интересная попытка моиернистичеекого оформления русской специфики, а секрет его удачи — в сухости, в сжатости, в скупости на слова. <...> Только Филиппов воспринимает Россию не эмоционально, как Блок, и не интеллектуально, как Волошин, а, я бы сказал, — физически. <...> Он сам — лишь частица питающей его помыслы стихии, само собою разумеющейся основной ткани его существования. <...> Этим, может быть, объясняется цельность его подхода к отдельным эпохам, проблемам и сферам Б. Филиппов <...> Филиппов — «новый» эмигрант, и его свидетельство о бьггии за железным занавесом особенно убедительно отсутствием нарочитой живописности примеров, редких своей показательностью. <...> Когда одно из действующих лиц говоригг: «Расцвет нэпа уснастил стол дореволюционным довольствием», — то этот один, может быть, случайный эпитет больше говорит о психике так называемого подсоветюкого человека, чем иные многотомные исследования. <...> Вот, например,, в бараке советского концлагеря рассказ старовера-начетчика о Суздали: «.старый город княженецкий, стольный град Святой Руси, а ноне тихой-тихой . <...> » И помещица из «Святого Паозерья», народническая шкода которой воспитала убийц ее семьи, и свирепейший из них, Сень ка-Горбун, в прошлом лучший ее ученик — оба пошли в покаянии по монаютырям. <...> А рядом с этим •— жуткие нравы советских уголовников. <...> Над всем господствует исконная, юродиво-кликушеская, апокалиптическая, бродяжная Русь, богомольная и богохульная — корявый синтез древнего .изуверства с ренессансным модернизмом: Опрокинулись и спят Дымный рай и тихий ад, речная рябизна <...>