74 КРИВИЗНА ЗАЗЕРКАЛЬЯ В ОДНОМ из современных московских гипермаркетов попалось мне недавно редкое даже по нынешнему книжному изобилию издание – «А.С.Пушкин. <...> Купил, разумеется, и покуда ехал из центра до окраины, ни на минуту не мог оторваться от занимательных, остроумно-изящных и вместе с тем глубоких и серьезных заметок о творчестве Ломоносова, Крылова, Карамзина, Грибоедова, Гоголя, Вяземского. <...> Давным-давно, когда я был еще школьником, преподаватель литературы велел нам, то есть выпускному классу средней школы, готовиться к письменной работе по книге А.Н.Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву». <...> В учебнике об авторе было сказано, что он является основоположником русской революционной мысли и что в своих философских, публицистических и художественных сочинениях бесстрашно обличал самодержавие, крепостничество, чиновничество, церковь и что за это Екатерина вторая назвала его бунтовщиком похлеще Пугачева и сослала в Сибирь на каторгу. <...> Отбыв срок, он однако же не смирился и после новых репрессий покончил жизнь самоубийством. <...> И все-таки, несмотря на такую вот трагико-подвиженческую биографию, я, признаюсь, читал «Путешествие» с большой неохотой. <...> В первые послевоенные годы, не знаю кого как, а меня привлекла литература иного толка ‒ «Молодая гвардия» Фадеева, например, «Дни и ночи» Симонова, «Великий Теркин» Твардовского, «В окопах Сталинграда» Некрасова, «Звезда» Казакевича. <...> В годы отрочества ждешь и надеешься на что-то светлое, героическое, оптимистическое. <...> Но если еще как-то можно было с обветшалой и тяжелой лексикой – вся допушкинская русская словесность была в сущности архаична, ‒ то невозможно понять, как же все-таки такому несчастному, обездоленному и забитому народу удалось выкарабкаться из-под монгольского ига, завоевать Астраханское и Казанское ханства, покорить Сибирь, изгнать польсколитовских интервентов, разгромить шведов, пруссаков, отвоевать у турок Причерноземье <...>