ДАТЫ, СОБЫТИЯ, ЛЮДИ истину: будучи сами воинами, они знали, что идут на разговор к воину. <...> Одно дело — пуля, выпущенная в грудь противнику в бою, другое — в спину во время доверительного разговора. <...> Следующим утром Шераги вышел на поле позже обычного. <...> Вечером того же дня командир роты объявил, что через два дня нам предстоит десантироваться в горы, и дал команду быть готовыми к снятию. <...> Понимая, что все имеет свой конец и мы с Шераги, скорее всего, больше не увидимся, я напоследок решил хоть как-то скрасить жизнь этому афганцу, к которму успел привязаться. <...> Махнув, пока нет командира роты, на своем БМП до автопака батальона, я выменял у «бескорыстного» прапорщика хозвзвода два мешка риса, муки, два ящика масла и сгущенки за свой новенький трофейный пистолет «Беретта М-92». <...> Я построил ребят, потом подозвал Шераги и трех его сыновей и передал им все, что было собрано для этого прощального мероприятия. <...> Спустя почти 30 лет я со светлым чувством вспоминаю эту страницу того периода моей жизни, когда мы воевали на многострадальной земле Афганистана. <...> Мне, как и многим побывавшим там, по-прежнему не безразлично, какими нас, солдат той далекой войны, запомнили сотни тысяч таких афганцев, как Шераги. <...> Будучи тяжело раненым, я попал в Кабульский госпиталь. <...> В бесконечной череде дней, заполненных хирургическими операциями и перевязками, и бессонных ночей, потонувших в неотступной физической боли, чужих стонах и своих тяжких дум, я проникался примерами мужества, стойкости и нечеловеческой силы духа наших воинов, которые я видел много раз за это время. <...> Во тьме полуночной госпитальной палаты длинная цепочка из десятков огоньков тлеющих сигарет вытянулась вдоль больничных коек. <...> Лежавшие на смятых подушках искалеченные войной молодые парни в угрюмом молчанье устремляли взоры в бездонный потолок, мучительно пытаясь найти ответ на «сверлящий» вопрос: «Как теперь жить?» <...> Шаг за шагом, побеждая боль и немощь, опираясь на костыли <...>