232 / Петербургский книговик этот текст горьким и понятным для всех любивших и не забывших это чувство, ибо зачастую в такой любви доминируют (хотя и не всегда) измена, отчужден ность, распад, разлом… ужас и чудо… <...> К. тяготеют к элегичности, то есть к тому жанру элегии, без которого невозможна поэзия, но при этом они не затянуты, не грешат многословием, а в ключевых своих строфах жи вут в воздухе: ведь сказал же знаменитый американский поэт Карл Сэндберг: «Поэзия — это исповедь водного животного, которое живет на суше, а хотело бы в воздухе». <...> И еще одно наблюдение: даже те стихотворения поэта, которые не пред ставляются явными удачами, были нужны автору для этой книги, они как бы со здают фон для тех, который являются ослепительными вспышками страниц этого поэтического томика. <...> Наверное, вот что: большой изборник поэта интере сен стремлением автора создать свою грань между бытописательством и мифо творчеством. <...> Привлекательным качеством этой поэтики является ее склонность к автономному высказыванию, рассчитанному на диалог с читателем. <...> Книга почти как движение камеры в опытных руках режиссера. <...> Стихи медленно наплывают друг на друга, то и дело фокусируя внимание чи тателя на отдельных, будто незначительных деталях. <...> Постепенно детали формиру ют отчетливую, ясную и одновременно с тем зловещую картину ушедшей эпохи. <...> Первым словосочетанием, пришедшим в голову при прочтении книги Антона Черного «Зеленое ведро», было «клиповое сознание». <...> НЕВА 4’2015 Петербургский книговик / 233 Удивительно, но несмотря на то, что содержательная часть «.ведра», затраги ваемые автором темы и тот инструментарий, которым пользуется автор, скорее дань прошлому, реверанс в сторону «шестидесятников/семидесятников», однако не оставляет ощущение новизны, если уж не сказать, что новаторства. <...> Облекая реальность в одежды преувеличенной правды, он придает ей значение мифа, сказания, от чего вера в прочитанное зашкаливает <...>