М., "Художественная литература", 1982
Подготовка текста, составление, комментарии А. Е. Тархова
Есть люди, которые разговаривают вслух сами с собою. <...> Мне
представилось, что я опять вижу этого самого, дотоле мне совершенно не
знакомого, зверка ползущим по вспаханному полю и кричу своему кучеру:
"стой!", вмиг соскакиваю с нетычанки и с изумленьем начинаю рассматривать
движущуюся неуклюжую тварь дымчатого цвета, величиною, складом и движениями
вполне напоминающую слепого четырехдневного щенка. <...> Испытав не раз неисчерпаемую мудрость
Каленика, я перевернул зверя самым быстрым движением ноги, но сделал это
весьма осторожно, причем зимское щеня показало две пары острых и весьма
плотных клыков. <...> Когда
Каленик с обычным смехом пророчил грозу, небо было совершенно чисто, заря
погорала цветом добела, а не докрасна раскаленного железа, а между тем,
услыхав "хи, хи - будет гроза" - и "хи, хи, не доедем", я убедился, что это
так асе верно, как то, что нам до места оставалось верст пятнадцать. <...> У француза он
назван Ziemsky, а Каленик назвал его "зимское щеня", и я более верю
Каленику. <...> Усевшись в нетычанку, я пытался расспросить его: а почему ты
знаешь, что это зимское щеня? <...> Вероятно, он понял меня, потому что мы
увидали, как он начал поворачивать лошадей то вправо, то влево, как лошади
начали спотыкаться и обрываться в болото и как, наконец, нетычанка быстро
понеслась к нам. <...> Мне всегда казалось, что громадный дуб с каким-то
особенным
чувством
протягивает
свои
мохнатые
сучья
над
щеголевато-остриженной камышовой кровлей. <...> Мне помнится, однажды в растворенное окно я видел
пяльцы... <...> Дядюшка и двоюродный братец
НАЧАЛО И КОНЕЦ
Мазурка приходила к концу. <...> Там, на одном из
суков старой липы, висела западня, а посреди сугробов, на протоптанной
тропе, лежали четыре кирпича, соприкасающиеся так,
что
образовывали
продолговатое четвероугольное углубление, над которым, в виде
крыши,
опираясь на подчинку, стоял наискось пятый кирпич. <...> Но Василья Васильевича <...>
Рассказы.pdf
А.А. Фет
Рассказы
---------------------------------------------------------------------------А.А.
Фет. Сочинения в двух томах. Том второй.
М., "Художественная литература", 1982
Подготовка текста, составление, комментарии А. Е. Тархова
OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
---------------------------------------------------------------------------СОДЕРЖАНИЕ
Каленик
Дядюшка
и двоюродный братец
Семейство Гольц
Вне моды
Каленик
Рассказ
(Посвящается И. П. Борисову)
А.А. Фет. Сочинения в двух томах. Том второй.
М., "Художественная литература", 1982
Подготовка текста, составление, комментарии А. Е. Тархова
Есть люди, которые разговаривают вслух сами с собою. Не знаю, чего это
признак и как бы растолковал доктор Крупов {1} подобную манию? Но я должен
сознаться, что нередко вслух разговариваю сам с собою. В настоящую минуту
делаю то же самое...
Все науки, все искусства стремятся к одной цели - постигнуть природу,
разгадать ее отрывочные явления и привести их в духе нашем, так сказать, к
одному знаменателю; а между тем исследователи, положа руку на сердце, должны
признаться, что в объяснениях своих они говорят только слова и слова, а
природа все-таки - древняя Изида {2}. Да зачем нам ходить так далеко,
рассматривать окружающий нас мир? Там бездна. Загляните в себя: что такое
мысль? Какой это своенравный, неуловимый деятель; а между тем у ней есть
своя, строгая, беспощадная логика, сокровенная, загадочная, как самая мысль,
не зависящая от нашей воли и потому неизбежная, как судьба.
- Как это старо! - говорите вы. Согласен. А между тем я беспрестанно в
своих монологах натыкаюсь на подобную сторону, о которой благоразумные люди
и не думают, потому что это бесполезно.
Да и как же мне не говорить об этом?
На днях случилось со мной следующее. После обеда У знакомых, отдыхая, в
числе прочих, на креслах, в кабинете, я, от нечего делать,
начал
рассматривать лежавшую близ меня иллюстрированную натуральную историю. Между
прочими, прекрасно исполненными политипажами, мне попалось на глаза
изображение жирного, неуклюжего зверка, с совершенно круглой головой, на
которой только обозначались места для глаз, а самых глаз не было заметно.
Выражение всей фигуры, и особенно головы, самое бессмысленное и между тем в
высшей степени злое. С первого взгляда на этот политипаж я почувствовал, что
уношусь из кабинета куда-то далеко; и когда глаза мои прочли французскую
подпись: "Ziemsky", я невольно вскрикнул; но так громко, что присутствующие
расхохотались. Разгадайте мне, каким образом в то же мгновение душа моя
осветилась палевыми лучами заходящего южного солнца,
наполнилась
благоуханием вечерней степи, и мне показалось, что я опять молод, что там,
далеко, будут меня поджидать каждую минуту... подождут перед чаем, подождут
за самоваром, пред ужином, за ужином и наконец долго, долго после ужина. Мне
представилось, что я опять вижу этого самого, дотоле мне совершенно не
знакомого, зверка ползущим по вспаханному полю и кричу своему кучеру:
"стой!", вмиг соскакиваю с нетычанки и с изумленьем начинаю рассматривать
движущуюся неуклюжую тварь дымчатого цвета, величиною, складом и движениями
вполне напоминающую слепого четырехдневного щенка.
Рассмотрев зверка
довольно подробно сверху, я хочу перевернуть его ударом ноги, но в ту же
минуту голос Каленика (моего кучера) раздается за мной: "Ваше благородие,
хи, хи, хи! Не троньте, хи, хи! Если оно хи, хи! Если оно укусит, то надо
Стр.1