О постановкѣ "Анатэмы"
"Аполлонъ", No 3, 1909
OCR Бычков М. Н.
Когда режиссеръ Санинъ "проваливалъ" -- выражаясь театральнымъ жаргономъ -- одну за другой
постановки -- "Царя природы" Е. Чирикова, "Вѣрности" Б. Зайцева и "Анфисы" Л. Андреева, многіе изъ
насъ утѣшались мыслью: "Санинъ готовится къ "Анатэмѣ", его творческій духъ витаетъ надъ
"Анатэмой", ему некогда заниматься мелочами".
И мѣсяцъ жизни на сценѣ убогой "Анфисы" казался намъ длиннымъ-длиннымъ въ ожиданіи
"Анатэмы".
Нянькамъ свойственно разсказывать о "своихъ" дѣтяхъ небылицы; -- и театральная нянька въ
лицѣ Санина не поскупилась на слова въ сенсаціонныхъ интервью, чтобы расхвалить "по своему"
Анатэму, a кстати прихвастнуть умѣлымъ обращеніемъ съ этимъ дѣтищемъ. Больше полугода
провозился Санинъ съ Андреевскимъ твореніемъ... У театральной молодежи лопалось терпѣнье.-- "Пока
солнце взойдетъ, роса глаза выѣстъ" -- жаловались иные на потемки Новаго Драматическаго театра. Но
вотъ солнце взошло! "Анатэма" поставлена! И хочется задать вопросъ, не лучше ль было бы, чтобъ роса
глаза выѣла, чѣмъ видъ этого Санинскаго "солнца"...
Мнѣ жаль отъ всей души Л. Андреева и жаль мнѣ Н. Калмакова и талантливаго композитора В.
Каратыгина.
Декораціи Н. Калмакова вышли скучными, безъ всякой "глубины мистической", порой
безсмысленными, какъ, напр., въ прологѣ и эпилогѣ (гдѣ врата вѣчности? гдѣ фигура стража?), порой
мало оригинальными (залъ въ домѣ Лейзера напоминалъ по духу "Жизнь Человѣка" москвичей), отчасти
взятыми изъ "Черныхъ масокъ", (какъ, напр., большой каминъ,-- на томъ же мѣстѣ и почти тотъ же),
наконецъ, безвкусными (этотъ ужасный задникъ неба Ной картины въ видѣ грязной тряпки съ
подтеками!) и, что самое главное,-- безъ соблюденія трагическихъ ремарокъ автора. Задолго до
представленія я указывалъ Н. Калмакову, что въ его эскизахъ къ "Анатэмѣ" не оригинально, и мнѣ
казалось, что,понявъ меня, онъ вполнѣ со мною согласился. Жестока же ферула Санина, если художникъ
не посмѣлъ измѣнить то, чѣмъ онъ самъ, казалось, былъ недоволенъ.
Писать о постановкѣ "Анатэмы" такъ же тяжело, какъ писать о похоронахъ. Поистинѣ въ драмѣ
новаго направленія, работа Санина -- работа могильщика.
Вся бѣда въ томъ, по моему, что Санинъ, этотъ заядлый бытовикъ театра Островскаго, не
пожелавъ отстать отъ вѣка стилизаціи, ухватился за эту "стилизацію" безъ всякаго знанія
художественныхъ методовъ. Я ясно убѣдился, что стилизацію онъ понимаетъ не въ смыслѣ выявленія
сущности, a въ смыслѣ ея затемнѣнія. Манерностью дурного тона, нескончаемыми паузами,
диковинными "не людскими" интонаціями, упрощеніемъ до нелѣпости того, что сложно, и осложненіемъ
того, что просто, Санинъ какъ бы силится въ постановкѣ "Анатэмы" доказать намъ свою современность,
модность, свою причастность къ декадентству. Но стилизаторъ-режиссеръ открещивается отъ
декадентшины, г-нъ Санинъ! Къ тому же, изъ бытовиковъ не "поступаютъ въ стилизаторы" съ такой же
легкостью, какъ изъ Александринскаго театра въ Новый Драматическій. Здѣсь дѣло не въ одномъ
желаніи, a и въ творческомъ складѣ души.
Скука -- "выкрутасъ", скука -- нелѣпость, скука -- смѣшной шаржъ, -- скука, наконецъ,
невыносимая!
Что сказать объ исполнителяхъ?-- Ихъ трудно винить, поскольку они явились исполнителями
воли Л. Андреева, но легко ихъ винить, поскольку они подчинились волѣ Санина. Однако, разбираться
въ этомъ я предоставлю закулиснымъ Шерлокъ Холмсамъ. Скажу лишь, что г-жа Голубева мнѣ
понравилась своими скорбными и вдумчивыми интонаціями, Муратовъ былъ донельзя плохъ,
прекрасенъ гримъ y Лебединскаго и выразительны глаза y Іолшиной.
Н. Евреиновъ.
Стр.1