Алла Марченко Post scriptum «Когда человек умирает, изменяются его портреты… <...> Предание стирает с прижизненного изображения не нужные «народной леген де» случайные черты, и это, как говаривали в старину, «в природе вещей». <...> Закономерна вроде бы и еретическая мысль, испокон веку смущающая склонных к разномыслию реставраторов: а что ежели «первоначальный образ», тая щийся под «мраморной слизью», «гораздо возвышеннее, досточтимее, религиознее, чем то удивительное окаменение, которое возбуждает интерес наклонной к предрас судкам толпы»? <...> Характерный пример — «Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ»1 . <...> Не Пастернак как легенда и как проблема, а затаенные противоречия внутри звездного многогранника (Ахматова—Пастернак—Маяковский—Цветаева— Есенин). <...> Да и написана работа задолго до того, как мне наконецто удалось заполу чить и прочесть «Отмытый роман… <...> » К вопросу, невольно возникающему у думающего читателя, — с какой целью и для чего Пастернак передал «Доктора «за границу, мы шли разными тропками, с разных сторон, да и ответили на него поразному. <...> Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ. <...> Post scriptum Ни одной тайны не узнаешь без послания в смерть. <...> «Ключи Марии» Смерть Есенина возродила, казалось бы, отработавший свое жанр — стихи на смерть поэта. <...> Первые два: восьмистишие Анны Ахматовой «Памяти Сергея Есенина» и хрестоматийное посла ние Маяковского общеизвестны. <...> Впрочем, тяжело нагружено, при кажу щейся простоватости, и ахматовское «Памяти Сергея Есенина». <...> В ряду поэтов, загибаю щихся от «недостатка воздуха», в последнем своем феврале Сергей Есенин не зна чился. <...> Вот что записал в Дневнике Павел Лукницкий 29 декабря 1925 года: Алла Марченко. <...> А Есенина она не любила, ни как поэта, ни, конечно, как человека. <...> В доказательство несравненной своей правоты и цитирует концовку его раннего (1914) стихотворения «Край любимый! <...> 1916 «Биржевые ведомости», где «Край любимый…» впервые <...>