Проза Моше Шанин Мои семнадцать Рассказайсберг Верхушка Дворовые пацаны, мы дружили истово, люто и яростно. <...> Острые кры ши домов рвали на клочья набухшее, мечущееся небо. <...> Солнце, бледное наше север ное солнце, запуталось скоро в них и задохлось. <...> Веня достал коробок и показал простой фокус: чиркнул спичкой, сунул в рот и достал ее уже потухшей, тянущей тонкий дымок. <...> Веня резко зажег плотный пучок, но в последний момент отдернул руку ото рта: испугался. <...> Он уронил слипшиеся спички, качнул головой и досадливо сплюнул. <...> Я посчитал оставшиеся спички, кладя в ряд на скамью: семнадцать. <...> Взмокшие от пота спички выскальзывали из щепоти — надо решаться. <...> С десяток спичек вспыхнуло сразу, остальные огненно взрывались уже внутри. <...> Родился в 1982 году в городе Северодвинске Архан гельской области в семье школьного библиотекаря и преподавателя шахматного кружка. <...> Мои семнадцать Мы уже догадывались: дальше так не будет. <...> Живой пример — дядя Толя — стоял перед нашими глазами. <...> Однаж ды дядя Толя перечислил свои профессии и нам, четверым, едва хватило пальцев на них всех. <...> Еще дядя Толя умел делать множество вещей, от которых сердце мальчика заходится, воспаленное. <...> Дядя Толя обычным перочинным ножичком вырезал дере вянные кораблики — простоватые, но изящные, гладкие и обтекаемые, как пуля. <...> Еще он умел делать петардыракетки, что, взмывая с шипением, оставляли за собой широкий цветной хвост. <...> Запил крепко, начисто отказавшись от еды, да и не оставалось на нее денег. <...> Толина соседка, Люда, давнишняя «разведенка», заводская уборщица, приходила домой на час раньше. <...> Дома ее ждали двое детей; они не научились еще, не захотели еще научиться не требовать от матери невозможного, и голодный, злой блеск их глаз освещал мертвую комнату. <...> Но безоши бочным, бабьим своим чутьем Люда все поняла; и дядя Толя шел домой, бережно неся бутылку под пальто, как раненый несет в себе пулю, как несут оторванную руку: доктор пришьет; а на площадке его <...>