Федор Михайлович Достоевский
Братья Карамазовы
РОМАН В ЧЕТЫРЕХ ЧАСТЯХ С ЭПИЛОГОМ
* ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. *
КНИГА СЕДЬМАЯ.
АЛЕША
I. ТЛЕТВОРНЫЙ ДУХ.
Тело усопшего иеросхимонаха отца Зосимы
сего
прежде
губою (то-есть
установленному чину. Умерших монахов и схимников, как известно, не
"Егда кто от монахов ко господу отыдет (сказано
учиненный монах (то есть для
водой, творя
приготовили
в
назначенный) отирает
греческою
мантиею; для
прежде
обвить
крестообразно. На
чего, по
голову
Большом
тело
губкой) крест
скончавшегося, на персех, на руках и на ногах и на коленах, вящше
обвил
надел
его
во
гроб (уже
давно
ним
к
погребению
на
же
по
Требнике), то
его
омывают.
теплою
ничто
челе
же". Все это и исполнил над усопшим сам отец Паисий. После отирания одел его
в монашеское одеяние и
разрезал ее, чтоб
правилу, несколько
ему
осьмиконечным крестом. Куколь оставлен был открытым, лик же усопшего закрыли
черным воздухом. В руки ему положили икону спасителя. В таком
переложили
виде
вознамерились оставить в кельи (в первой большой комнате, в
которой покойный старец принимал братию и мирских) на
усопший по чину был иеросхимонах, то над
весь
следовало
иеродиаконам читать не Псалтирь, а Евангелие. Начал
вдруг
стало
обнаруживаться, и
чем
монастырской братии и в прибывавших из монастырских
толпами мирских нечто необычайное, какое-то
куколь
к
заготовленный). Гроб
той
день. Так
иеромонахам
чтение, сейчас
панихиды, отец Иосиф; отец же Паисий, сам пожелавший читать потом весь
и всю ночь, пока еще был очень занят и озабочен, вместе с отцом
скита, ибо
далее, тем
гостиниц
неслыханное
и
утру
же
самой, в
как
и
же
после
день
настоятелем
более, и
из
в
города
даже волнение и нетерпеливое ожидание. И настоятель и отец Паисий
все старания по возможности успокоить столь суетливо волнующихся. Когда
ждали
для
и "неподобающее"
прилагали
уже
достаточно ободняло, то из города начали прибывать некоторые даже такие, кои
захватили с собою больных своих, особенно детей, - точно
нарочно сей минуты, видимо уповая на немедленную силу исцеления, какая, по
вере их, не могла замедлить обнаружиться. И вот тут только обнаружилось, до
какой степени все у нас приобыкли считать усопшего старца еще при жизни
за несомненного и великого святого. И между прибывающими были далеко
одного лишь простонародья. Это великое ожидание верующих, столь
обнаженно выказываемое и
казалось отцу
не
поспешно
даже
Паисию
с
несомненным
нетерпением
и
соблазном, и
чуть
хотя
не
еще
с
и
предчувствованным, но на самом деле превысившим его ожидания. Встречаясь
взволнованными из иноков, отец Паисий стал даже выговаривать им: "Таковое
то, что
слишком
потаенно
даже
и
требованием,
задолго
столь немедленное ожидание чего-то великого", говорил он, "есть легкомыслие,
возможное лишь между светскими, нам же неподобающее". Но его мало слушали, и
отец Паисий с беспокойством замечал это, несмотря на
(если уж все вспоминать правдиво), хотя и возмущался
ожиданиями и находил в них легкомыслие и суету, но
глубине души своей, ждал почти того же, чего и сии взволнованные, в чем
себе не мог не сознаться. Тем не менее
ему
встречи, возбуждавшие в нем, по некоему предчувствию, большие
теснившейся в кельи усопшего толпе заметил он
особенно
с
отвращением
неприятны
были
сего
его
из
и
им
со
и
сам
нетерпеливыми
про
себя, в
сам
иные
сомнения. В
душевным (за
которое сам себя тут же и попрекнул) присутствие, например, Ракитина, или
далекого гостя обдорского инока, все еще пребывавшего в монастыре, и
их отец Паисий вдруг почему-то счел подозрительными, - хотя и
можно было заметить в этом же смысле. Инок обдорский изо всех
выдавался наиболее суетящимся; заметить
местах: везде
каким-то
не
его
он
особенным
расспрашивал, везде
таинственным
нетерпеливое и как бы уже раздраженное тем, что
госпожи
можно
видом. Выражение
было
ожидаемое
прислушивался, везде
же
лица
Хохлаковой. Сия
их
всюду, во
имел
столь
совершается. А что до Ракитина, то тот, как оказалось потом, очутился
рано в ските по особливому поручению
шептался
долго
добрая, но
обоих
одних
волновавшихся
всех
с
самое
не
столь
с
Стр.1