О. А. МАШКИНА МОЙ ДРУГ И НАУЧНЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ После ухода Э. С. Кульпина прошел месяц, а свыкнуться с мыслью, что ему нельзя позвонить, поболтать о том о сем, никак не удается. <...> Нет того чувства отстраненности, которое возникает, когда узнаешь, что ушел из жизни хороший коллега, которого, ах как жаль, ты больше не увидишь. <...> Я все время пребываю во внутреннем диалоге с Эдуардом Сальмановичем, поэтому писать о нем в прошедшем времени трудно. <...> И в голове все время крутится фраза из пафосной песни: «Знаете, каким он парнем был…». <...> Как ответить на этот вопрос, не впадая в стереотипный формат некролога? <...> Как ни забавно, но оно уместно по отношению к Эдуарду Сальмановичу. <...> Он по своей сути был очень молодым человеком. <...> Я не говорю о том, что Эдуард Сальманович никогда не выглядел на свой возраст, передвигался легко и быстро. <...> Эдуард Сальманович одевался очень стильно и даже с определенным лихачеством. <...> По крайней мере, его головные уборы – ковбойские шляпы и кепи в стиле Шерлока Холмса – производили такое впечатление. <...> Он был очень легким на подъем: сразу, без колебаний, откликался на предложения сходить на выставку, фильм, концерт, побродить по горам, посидеть за чашечкой горячительного напитка. <...> Эдуард Сальманович был большим жизнелюбом, сам жил интересно и своей жизнерадостностью и умением получать удовольствие даже от мелочей заражал других. <...> Я познакомилась с ним в середине 80-х гг., когда пришла аспиранткой в ИМРД к профессору В. Г. Гельбрасу. <...> Мой друг и научный руководитель 205 гуманитарии (я сужу по нынешнему поколению и вижу мало отличий от себя тех времен), ясности о том, зачем, для кого и почему надо исследовать ту или иную тему, у меня не было, поэтому я смело взялась за изучение рабочего движения на Тайване. <...> К счастью, В. Г. Гельбрас дал мне задание подсчитать, сколько раз в текущей тайваньской периодике встречаются слова «забастовка», «протесты», «борьба». <...> Не найдя этих знаковых сигналов, я поняла, что рабочего движения <...>