Сергей Константинович Маковский
Александр Добролюбов
(Глава из книги "Портреты современников")
Date: 29 апреля 2008
Изд: С.Маковский. "Портреты современников".
М., Издательский дом "XXI век -- Согласие", 2000.
OCR: Адаменко Виталий (adamenko77@gmail.com)
Сергей Маковский
АЛЕКСАНДР ДОБРОЛЮБОВ
Сергей Маковский (1877-1962), блестящий эссеист, известный историк искусства, организатор
множества выставок, критик, возглавлял вошедший в историю русской культуры журнал "Аполлон". В
своей книге, впервые выходящей в России, он дает достоверную картину огромного пласта
отечественной художественной культуры на сломе эпох.
После того как не перевели меня из старшего приготовительного в шестой класс Лицея, я попал к
Гуревичу -- "реалистом", несмотря на успехи мои по латыни: в Лицее не учили греческому. Позже, чтобы
поступить в университет, пришлось оба языка сдать дополнительно с особого разрешения министра. Всю
классическую премудрость, вплоть до Горация и Геродота, я более или менее осилил, занимаясь дома, и
благополучно выдержал экзамены (при восьмой гимназии) уже будучи вольнослушателем университета.
Упоминаю об этом, чтобы пояснить, отчего моими друзьями из "гуревичей" оказались не
реалисты, а гимназисты: нас сблизили тени античного мира, поэзия, искусство; реалисты -- те мечтали о
карьере инженеров. Впрочем, "реальная" программа отвечала моей тяге и к естествознанию: на физикоматематическом
факультете, избрав естественное отделение, я сосредоточился на ботанике и зоологии.
Мне казалось, что остальные науки узнаются и так, а для естественных необходим университет... Затем,
определившись уже на службу в Государственную канцелярию, я продолжал посещать университет в
качестве вольнослушателя-юриста и даже держал несколько переходных экзаменов (начались тогда же и
мои занятия по истории искусства, отвлекавшие в сторону и от природоведения и от юриспруденции).
Вернемся на угол Бассейной и Лиговской улиц к "гуревичам". Товарищеская среда в учебном
заведении, взлелеянном неусыпными трудами Якова Григорьевича Гуревича, резко отличалась от среды
Лицея, где преобладали барчуки из чиновного дворянства. Яков Григорьевич -- маленький, толстенький,
седенький, гладко выбритый (только смешно торчали седые бачки колбасками) -- гордился тем, что ему
поручает детей отборная интеллигенция (он произносил "интэллигенция", "литтэратура"); за его гимназией
утвердилась репутация питомника полупривилегированного типа... Конечно, Яков Григорьевич, дороживший
своими связями в радикальных кругах, не делал различия между благороднорожденными и
простыми смертными (хоть и гнался за именами ученых, писателей, артистов, как Устрялов,
Михайловский, Вейнберг, Забела, Стравинский, Абаза, князь Тенишев), но все-таки кичился он тем, что
ему доверяли сыновей сам граф Сергей Димитриевич Шереметев и княгиня Юсупова... Соответственно
подбирался и преподавательский персонал: географии учил генерал Пуликовский, русскую литературу
преподавал А. А. Витберг (родной сын неудачливого гения-строителя и масона времен Александра
Благословенного), уроки истории Гуревич делил с блестящим доцентом-одноручкой Форстеном (в конце
90-х годов он получил университетскую кафедру), а наш немец был популярный переводчик Лермонтова
и Алексея Толстого -- Федор Федорович Фидлер. Большое внимание уделялось урокам рисования, лепки
и пения.
Но особого рвения к наукам, надо сказать, благодушно-либеральная педагогика Гуревича у его
питомцев не возбуждала: в иных казенных гимназиях, или, например, в Peterschule и Annenschule,
молодежь училась куда тверже. Отсюда сравнительная легкость экзаменов "у Гуревича", -- этим широко
пользовались маменькины сынки, лодыри в усах, сидевшие на задних партах.
Зато мы усердно читали самые разные книги и дома и в классе; учителя нам не мешали,
Стр.1