Георгий Чулков. Memento mori
Там стыдно будет унывать
И предаваться грусти праздной,
Где пахарь любит сокращать
Напевом труд однообразный.
Некрасов
Александр Блок в докладе своем "Интеллигенция и народ ", прочитанном
сначала в "Религиозно философском обществе", а потом в "Литературном ",
раскрывает рознь между двумя на чалами современной русской жизни и делает
мрачные предсказания: на культурных людей надвигается "грудь коренника "
той бешеной тройки, которая мчится из глубины наших диких полей. Поэт, по
видимому, предчувствует, что правда, живая и стихийная, на стороне народа,
но он отказывается делать какие либо определенные выводы из этого
утверждения и ограничивается тремя вопросами: во-первых, переходима ли
черта между интеллигенцией и народом? во вторых, если нет, остается ли
какое-нибудь спасение для культуры, кроме Победоносцевской инерции? и, в
третьих, если да, то как найти пути к народному сердцу?
С историко-социологической точки
зрения я не стану рас сматривать
доклад Блока: жизнь слишком усложнилась, многообразные культурные течения и
грубые материальные интересы давно уже раздробили страну на определенные
классы и группы, и нет возможности отвлеченно рассуждать по поводу такой
произвольной границы, которую проводит Александр Блок.
Но с иной жизненно практической точки зрения рассуждать о докладе
Блока возможно и должно.
Впрочем,
возражая своим оппонентам, Александр Блок сделал одну
уступку, которая отчасти изменяет самую постановку темы об интеллигенции и
народе; Блок признал, что рознь существует не между всей интеллигенцией и
народом, а лишь между известной "частью" интеллигенции и той стихийной
Русью,
Где все пути и все распутья
Живой клюкой измождены,
И вихрь, свистящий в голых прутьях,
Поет преданья старины ...
Такая постановка темы изменяет в известной мере и ее сущность, потому
что часть интеллигенции, конечно, не связана с той Русью, которая "и во сне
необычайна", - но возможно ли утверждать pars pro toto?
Блок по праву мог бы сказать про себя:
И сам не понял, не измерил,
Кому я песни посвятил ...
к ней поэт. "Я, - говорит Блок, -как интеллигент, влюблен в индивидуализм,
эстетику и отчаяние".
интеллигенции!
Неужели не ясно,
Воистину интеллигенцию нашу нельзя мерить той мерою, которую приложил
Какое чудовищное непонимание духа нашей
что все три темы, влюбившие в себя поэта,
-"индивидуализм, эстетика и отчаяние" - все эти темы являются предметом
ненависти нашего интеллигента? Неужели Блок не понимает, что влюбленность в
эти темы есть край нее декадентство? И неужели не очевидно, что
декадентство полярно по отношению к интеллигенции? Интеллигенция, со времен
Белинского утверждавшая идею общественности и народолюбия, со времен
Писарева провозгласившая парадоксальное "разрушение эстетики " и, наконец,
в лице своих революционеров, объявившая войну апатии и косному отчаянию,
- что общего имеет эта интеллигенция с тем орхидейным интеллигентом, который
расцветает в декадентской оранжерее?
Образ двойника заслонил Блоку образ интеллигенции, и печать смерти на
лице этого двойника Блок принял за
печальный знак гибели всего нашего
общества. Но напрасно Блок волнуется за судьбу всех этих юношей и девушек,
которые рассеяны теперь среди народа - всех этих учителей, врачей,
статистиков, газетных работников, пропагандистов, агитаторов, - все они
органически связаны с народом. Они умеют и жить с народом и умирать за
Стр.1