И то, и другое, и третье, и четвертое. - скажем мы. подавленные сложностью и неоднозначностью жизни и отсылая за дальнейшими возможными углублениями темы к новому роману Василия Аксенова «Скажи изюм» Собственно, странное это название, таинственно мелькавшее в издательских рекламных аннотациях и нисколько не приоткрывавшее любопытствующему читателю ларчика писательского замысла, на первый взгляд никакого отношения к писательскому делу не имеет: роман вроде бы повествует о фотографах, творящих в условиях советской действительности и оперирующих русским языком, а потому вместо английского фотопризыва «Say cheese» произносящих «Скажи изюм». <...> Скорее всего, это не случайно: в аксеновском романе запечатлено противоборство не столько с Хроносом - непременное, одновременно мучительное и радостное условие всякого творчества, - сколько с абсолютно реальной и довольно грубо-вещественной силой, которую Аксенов именует Государственным фотографическим управлением идеологического контроля, или, попросту, «фишкой». <...> Даже само романное действие начинается с момен164 та едва ли не детективного: генералу «фишки», Валерьяну Кузьмичу Планщину, «сверху» приказывают собрать оперативную группу для борьбы с тайной секцией фотографов «Новый фокус», члены которой, в угаре «махрового объективизма и ненаучного идеализма», «мастырят» коллективный фотоальбом «Скажи изюм». <...> Пока что даже и не о «Новом фокусе» речь - об огородниковском фотоальбоме «Щепки» (романном близнеце аксеновского «Ожога»), который попал на Запад и публикации которого очень боятся «железы». <...> В 1921 году в статье «Я боюсь», первом по времени пророчестве о судьбах русской литературы, Евгений Замятин писал: «Я боюсь, что настоящей литературы у нас не будет, пока не перестанут смотреть на демос российский, как на ребенка, невинность которого надо оберегать». <...> П о этому поводу друг и соратник Ого по «Новому фокусу» Олеха Охотников замечает: «а говорят <...>