(.) Одним из первых в советском литературоведении обратившись к изучению русской литературы XVIII века, он посвятил ей большую часть своих исследований 20-х — 30-х годов (.) <...> .Читаешь эти казенные строки, и из глубин памяти проступают далекие годы. <...> А реальность — это Университетская набережная, Тринадцатая линия Васильевского Острова, полутемный кабинет, письменный стол красного дерева, в старинном ампирном кресле — мой учитель. <...> Вижу его умные насмешливые глаза, поблескивают очки, отражая свет настольной лампы. <...> За столом — дочь моего покойного учителя, — тогда, на 13-й Линии, веселая девочка с косичками, теперь — едва оправившаяся после инсульта, постаревшая женщина (Наталья Григорьевна Долинина — педагог, писательница, автор прекрасного очерка о Г. А. Гуковском „Отец" 2 ). <...> Глядя куда-то уже отрешенными глазами — то ли в себя, то ли в неведомое нам будущее, — она мучительно пытается найти нужные слова, произнести их непослушным языком: „Всем надо. уезжать. надо отсюда. всем надо. <...> 136 Передо мною потускневший от времени самодельный конверт военных лет. <...> Но случайно обратила внимание на то, чего не замечала прежде: конверт был склеен из листа бумаги, на внутренней стороне которого я увидела машинописный текст какойто статьи. <...> ." Поразили меня не обычные для тех лет восхваления Сталина, не „чуткое" отношение Старшего Брата к „братьям и сестрам", даже не это режущее слух и душу словосочетание: „указание" „бережно относиться". <...> Поразило, что о сталинском человеколюбии написано на конверте, где лежало письмо одного из миллионов людей, загубленных „Великим Другом народов". <...> „Человек необыкновенных дарований, редкостной способности философски осмыслять изученные материалы, ученый поразительной научной честности (.), Григорий Александрович Гуковский был центральной фигурой в литературной историогра137 фии XVIII века как выдающийся исследователь, замечательный организатор, блестящий педагог и лектор-популяризатор <...>