Иван Алексеевич Бунин
БЕРНАР
Оригинал здесь: Электронная библиотека Яблучанского.
Дней моих на земле осталось уже мало.
И вот вспоминается мне то, что когда-то было записано мною о Бернаре в Приморских Альпах, в
близком соседстве с Антибами.
- Я крепко спал, когда Бернар швырнул горсть песку в мое окно...
Так начинается "На воде" Мопассана, так будил его Бернар перед выходом "Бель Ами" из
Антибского порта 6 апреля 1888 года.
- Я открыл окно, и в лицо, в грудь, в душу мне пахнул очаровательный холодок ночи. Прозрачная
синева неба трепетала живым блеском звезд...
- Хорошая погода, сударь.
- А ветер?
- С берега, сударь.
Через полчаса они уже в море.
- Горизонт бледнел, и вдали, за бухтой Ангелов, виднелись огни Ниццы, а еще дальше -
вращающийся маяк Вильфранша... С гор, еще невидимых, - только чувствовалось, что они покрыты
снегом, - доносилось иногда сухое и холодное дыхание...
- Как только мы вышли из порта, яхта ожила, повеселела, ускорила ход, заплясала на легкой и
мелкой зыби. Наступал день, звезды гасли... В далеком небе, над Ниццей, уже зажигались каким-то
особенным розовым огнем снежные хребты Верхних Альп...
Я передал руль Бсрнару, чтобы любоваться восходом солнца. Крепнущий бриз гнал нас по
трепетной волне, я слышал далекий колокол, - где-то звонили, звучал Angelus... Как люблю я этот легкий
и свежий утренний час, когда люди еще спят, а земля уже пробуждается! Вдыхаешь, пьешь, видишь
рождающуюся телесную жизнь мира, - жизнь, тайна которой есть наше вечное и великое мучение...
- Бернар худ, ловок, необыкновенно привержен чистоте и порядку, заботлив и бдителен. Это
чистосердечный, верный человек и превосходный моряк...
Так говорил о Бернаре Мопассан. А сам Бернар сказал про себя следующее:
- Думаю, что я был хороший моряк. Je crois bien que j'etais un bon marin.
Он сказал это, умирая, - это были его последние слова на смертном одре в тех самых Антибах,
откуда он выходил на "Бель Ами" 6 апреля 1888 года.
Человек, который видел Бернара незадолго до его смерти, рассказывает:
- В продолжение многих лет Бернар делил бродячую морскую жизнь великого поэта, не
расставался с ним до самого рокового отъезда его к доктору Бланш, в Париж.
- Бернар умер в своих Антибах. Но еще недавно видел я его на солнечной набережной
маленького Антибского порта, где так часто стояла "Бель Ами".
- Высокий, сухой, с энергичным и продубленным морской солью лицом, Бернар не легко
пускался в разговоры. Но стоило только коснуться Мопассана, как голубые глаза его мгновенно оживали,
и нужно было слышать, как говорил он о нем!
- Теперь он умолк навеки. Последние его слова были: "Думаю, что я был хороший моряк".
Я живо представляю себе, как именно сказал он эти слова. Он сказал их твердо, с гордостью,
перекрестившись черной, иссохшей от старости рукой:
Je crois bien que j'etais un bon marin.
А что хотел он выразить этими словами? Радость сознания, что он, живя на земле, приносил
пользу ближнему, будучи хорошим моряком? Нет: то, что бог всякому из нас дает вместе с жизнью тот
или иной талант и возлагает на нас священный долг не зарывать его в землю. Зачем, почему? Мы этого
не знаем. Но мы должны знать, что все в этом непостижимом для нас мире непременно должно иметь
какой-то смысл, какое-то высокое божье намерение, направленное к тому, чтобы все в этом мире "было
хорошо" и что усердное исполнение этого божьего намерения, есть всегда наша заслуга перед ним, а
посему и радость, гордость. И Бернар знал и чувствовал это. Он всю жизнь усердно, достойно верно
исполнял скромный долг, возложенный на него богом, служил ему не за страх, а за совесть. И как же ему
было не сказать того, что он сказал, в свою последнюю минуту? "Ныне отпущаеши, владыко, раба
Стр.1