Тринадцатый апостол ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ Когда-то, это было очень давно, Владимир Маяковский писал о самом себе: . <...> РазрисовьЕваяже в рога: « — словом, как раз все то, для чего трудно было найти более подходящего певца, «поэта», чем Маяковский, с его злобной, Оесстьвдной, каторажно-беооордечной натурой, с его площадной глоткой, с его поэтичностью ломовой лошади и заборной бездарностью даже в тех дубовых виршах, которые он выдавал за какой-то новый род якобы стиха^ а этим стихом выразить все то гнусное, чему он был столь привержен, и вое свои лживые восторги перед РКП и ее главарями, свою преданность им и ей». <...> Разрисовывание в сияние: «Маяковский, — сказал о нем И. В. Сталин, — был и остается лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи». *iB творчестве Маяковского с наибольшей полнотой и силой передано величие нашей эпохи, герое гчесюий пасрос революции, ее всемирно-зосторичесхое значение, рождение и победа социализма. <...> Предупреждаем заранее: для нас Мая 70 ГРАН И юовекий не злобная, бесстыдная, исаторжнобеосердечная натура, с ТЮУПЯЧЖУОТЬЮ ЛОМОВОЙ лошади и заборной бездарностью, но и отнюдь не творческий гений, приуготовляющий будущее. <...> . Судьба Маяковского — как бы символ судьбы этой интеллигенции: искания, вера, раздвоенность, разочарование, обнищание духа, страх, пустота, духовная щ наконец, физическая смерть. <...> Русский символизм, явление чудесное и № 19 удивительное, вспыхнув -кометой в ночи рождающегося 20 столетия, стал медленноугасать. <...> . Русскому символизму на переломе 19-20 веков дано было увидеть, дано было услыхать, но не дано было. выразить. <...> JVe 19 ГРАН И А спустя еще четыре года, о 1910 году, он, разом аров энный и уставший, глубоко затосковал: О, как я был богат когда-то, Да Dcii — ire стоит пятака: Вражда, любовь, молва и злато, А пуще — смертная тоска. <...> Для него приходит время расплаты за свои грехи. <...> «Борьба между акмеизмом и символизмом, — писал в 1913 году Городецкий, — если это борьба, а не занятие покинутой <...>