Во второй статье о “советском” и путях его преодоления автор стремится дать ответ на ряд взаимосвязанных вопросов: о природе сложившегося в России в постсоветский период политического режима, о причинах сохранения и возрождения в этот период “советской субстанции”, о том, в каком соотношении находятся русское и советское, наконец, о том, какие средства и стратегии могли бы вести российское общество к выздоровлению. <...> Ведь советскому коммунизму посвящены тома и тома работ. <...> Там революция позволила утвердиться новому порядку, формировавшемуся в недрах старого. <...> Даже в период расслабления, когда, вроде бы, его руководство отбросило курс на безжалостное достижение непонятного и неведомого коммунизма и погрузилось в банноохот ничью dolce vita, он вдруг пускался на совершенно авантюрные, безумные действия. <...> А вот после смерти Петра смута (в традиционных формах и смысле) не началась. <...> В этом главное содержание смуты конца ХХ – начала XXI вв. <...> И потому в Смуте конца ХХ – начала XXI вв. наряду с прогрессивной общенародной приватизацией началось контрэмансипационное реакционное движение. <...> При этом нанес удар и по традиционалистско-советским силам, которые в своей наивности и невежестве надеялись на реставрацию коммунизма. <...> Однако до сих пор ни одна большевистская революция не закончилась реставрацией” [Безансон 1998: 76]. <...> Французский исследователь прав: в рамках советского коммунизма реставне произошло, в отличие от хода событий на его родине и в Англии, где рации2 историческая преемственность была восстановлена. <...> Безансон (мы не входим сейчас в разбор его концепции; важны выводы) отвечает: “… <...> И пусть Ален Безансон по-прежнему остается нашим чичероне в странствиях вокруг советского. <...> – “Коррупция есть болезнь коммунизма, и потому в рамках противопоставления между ‘ними’ и ‘нами’, между партией и обществом коррупция для последнего есть признак здоровья. <...> Но болезнь коммунизма, настаивает он, есть, пусть и идущее <...>