Джованни Боккаччо
Декамерон
Перевод с итальянского А. Н. Веселовского.
Источник: Джованни Боккаччо. Декамерон. М.: ГИХЛ, 1955 (воспроизведение текста перевода по
изданию 1896 года).
Начинается книга,
называемая Декамерон,
прозванная Principe Galeotto, в которой содержится сто новелл, рассказанных в течение
десяти дней семью дамами и тремя молодыми людьми.
ВВЕДЕНИЕ
Соболезновать удрученным - человеческое свойство, и хотя оно пристало всякому, мы особенно
ожидаем его от тех, которые сами нуждались в утешении и находили его в других. Если кто-либо ощущал
в нем потребность и оно было ему отрадно и приносило удовольствие, я - из числа таковых. С моей
ранней молодости и по сю пору я был воспламенен через меру высокою, благородною любовью, более,
чем, казалось бы, приличествовало моему низменному положению, - если я хотел о том рассказать; и хотя
знающие люди, до сведения которых это доходило, хвалили и ценили меня за то, тем не менее любовь
заставила меня претерпевать многое, не от жестокости любимой женщины, а от излишней горячности
духа, воспитанной неупорядоченным желанием, которое, не удовлетворяясь возможной целью, нередко
приносило мне больше горя, чем бы следовало. В таком-то горе веселые беседы и посильные утешения
друга доставили мне столько пользы, что, по моему твердому убеждению, они одни и причиной тому, что
я не умер. Но по благоусмотрению Того, который, будучи сам бесконечен, поставил непреложным
законом всему сущему иметь конец, моя любовь, - горячая паче других, которую не в состоянии была
порвать или поколебать никакая сила намерения, ни совет, ни страх явного стыда, ни могущая
последовать опасность, - с течением времени сама собою настолько ослабела, что теперь оставила в моей
душе лишь то удовольствие, которое она обыкновенно приносит людям, не пускающимся слишком далеко
в ее мрачные волны. Насколько прежде она была тягостной, настолько теперь, с удалением страданий, я
ощущаю ее как нечто приятное. Но с прекращением страданий не удалилась память о благодеяниях,
оказанных мне теми, которые, по своему расположению ко мне, печалились о моих невзгодах; и я думаю,
память эта исчезнет разве со смертью. А так как, по моему мнению, благодарность заслуживает, между
всеми другими добродетелями, особой хвалы, а противоположное ей - порицания, я, дабы не показаться
неблагодарным, решился теперь, когда я могу считать себя свободным, в возврат того, что сам получил,
по мере возможности уготовить некое облегчение, если не тем, кто мне помог (они по своему разуму и
счастью, может быть, в том и не нуждаются), то по крайней мере имеющим в нем потребу. И хотя моя
поддержка, или, сказать лучше, утешение, окажется слабым для нуждающихся, тем не менее мне кажется,
что с ним надлежит особливо обращаться туда, где больше чувствуется в нем необходимость, потому что
там оно и пользы принесет больше, и будет более оценено. А кто станет отрицать, что такого рода
утешение, каково бы оно ни было, приличнее предлагать прелестным дамам, чем мужчинам? Они от
страха и стыда таят в нежной груди любовное пламя, а что оно сильнее явного, про то знают все, кто его
испытал; к тому же связанные волею, капризами, приказаниями отцов, матерей, братьев и мужей, они
большую часть времени проводят в тесной замкнутости своих покоев и, сидя почти без дела, желая и не
желая в одно и то же время, питают различные мысли, которые не могут же быть всегда веселыми. Если
эти мысли наведут на них порой грустное расположение духа, вызванное страстным желанием, оно, к
великому огорчению, останется при них, если не удалят его новые разговоры; не говоря уже о том, что
женщины менее выносливы, чем мужчины. Всего этого не случается с влюбленными мужчинами, как то
легко усмотреть. Если их постигнет грусть или удручение мысли, у них много средств облегчить его и
обойтись, ибо, по желанию, они могут гулять, слышать и видеть многое, охотиться за птицей и зверем,
ловить рыбу, ездить верхом, играть или торговать. Каждое из этих занятий может привлечь к себе душу,
всецело или отчасти, устранив от нее грустные мысли, по крайней мере на известное время, после чего,
Стр.1