№ 1, 2007 УДК 947.083.53 О. А. Сухова «РУССКИЙ БУНТ» НАЧАЛА ХХ ВЕКА КАК РИТУАЛ КРЕСТЬЯНСКОЙ ПОВСЕДНЕВНОСТИ: РЕАЛЬНОСТЬ ИЛИ МИСТИФИКАЦИЯ? <...> На примере массовых социальных выступлений начала ХХ в. автор рассматривает проблему дефиниции бунта как ритуала крестьянской повседневности. <...> Решение данного вопроса осуществляется в русле междисциплинарного синтеза категорий истории и социальной психологии. <...> В этом контексте массовая социальная агрессия представлена как последовательная реализация определенных поведенческих стереотипов, являвшихся закономерным отражением содержания социальных представлений. <...> Вместе с тем необходимость создания нового методологического инструментария все чаще выдвигает на повестку дня культурно-антропологическое измерение исторической реальности. <...> Нельзя не признать, что социальнополитический кризис в преддверии Первой русской революции, да и вся революционная эпоха в целом является той самой благодатной почвой, на которой произрастали семена фрустрационных переживаний (ощущение крайней степени неразрешимости противоречий, блокировки всяческих надежд), поэтому «бессмысленный и беспощадный» русский бунт уместно рассматривать как проявление массового сознания, а точнее, одной из форм массового поведения – стихийной массовой агрессии [2, с. <...> Безусловно, определение носителя массового сознания как контактной внешне неорганизованной общности, отличающейся высокой степенью конформизма составляющих ее индивидов, действующих крайне эмоционально и единодушно и пребывающих в жесткой психологической взаимозависимости [2, с. <...> Важнейшими параметрами анализа в этом отношении будут выступать: выяснение ситуационных условий проявления социальной агрессии, рассмотрение механизмов массообразования, особенностей поведения индивида в массе, а также алгоритма развития этой формы массового поведения. <...> Условия возникновения прочной психической связи, «гипнотической сущности <...>