Рассматривается возникающий при этом эффект «движения в неподвижности», или даже «неподвижного движения», когда его субъект, лирический герой, пребывая в покое, тем не менее сохраняет способность восходить ко все более совершенным состояниям своего и мирового бытия. <...> В качестве примера две строфы из сонета «Gli spiriti del viso»: Есть духи глаз. <...> ). 2 Во внешней, чувственно постижимой «дали» (а «духи глаз» именно чув) открывается «даль» иная, трансцендент1 Далее цитируется по данному изданию с указанием в скобках тома и страницы (разрядка Ср. <...> : «Тут Дух Животный, который пребывает в верхней светлице, куда духи чувственные несут свои восприятия, стал весьма удивляться и, обратившись особливо к духам Зрения, произнес такие слова: Apparuit iam beatitudo vestra» [Данте Алигьери, с. <...> Даль приглашает к движению, и лирический герой Вяч. <...> Иванова всегда захвачен динамикой перехода из мира очевидности в ту «даль», которая «пространней», или, если воспользоваться центральной формулой ивановской эстетики, стремлением a realibus ad realiora («от реального к реальнейшему»)4 . <...> Иванов замечает: «поэзия это вся многоликая жизнь, переживаемая поэтом в форме инобытия» [т. <...> Высвечивая эту сущность, поэтическое слово (равно как и искусство в целом) дает нам опыт соприкосновения с идеальным основанием вещей, с тем пределом их становления, в аспекте которого они предстают словно бы уже «свершившимися», достигшими конечной полноты своего бытия. <...> В одном из стихотворений «Римского дневника 1944 года» читаем: Вы, чьи резец, палитра, лира Единых муз одна семья, Вы нас уводите от мира В соседство инобытия. <...> 4 Так, например, в статье «Заветы символизма» (1908) сказано: «
Отличительными признаками чисто символистского художества являются
сознательно выраженный художником параллелизм феноменального и ноуменального; гармонически найденное созвучие того, что искусство изображает как действительность внешнюю (realia), и того, что оно провидит во внешнем, как внутреннюю <...>