В. Г. Белинский
Шапка юродивого, или Трилиственник... Соч. Зотова
Белинский В. Г. Собрание сочинений. В 9-ти томах.
Т. 2. Статьи, рецензии и заметки, апрель 1838 -- январь 1840.
Ред. Н. К. Гей. Подготовка текста В. Э. Бограда. Статья и примеч. В. Г. Березиной.
М., "Художественная литература", 1977.
OCR Бычков М. Н.
ШАПКА ЮРОДИВОГО, ИЛИ ТРИЛИСТВЕННИК. Исторический роман из времен Елисаветы
и Екатерины. Соч. Зотова. Москва. В тип. Августа Семена, при императорской Медико-хирургической
академии. 1839. Три части, в 12-ю д. л. В 1-й части 266, во 2-й 298, в 3-й 256 стр.
Что это за миленькие три книжечки, так красиво и изящно изданные? Кто это является перед
публикою так опрятно и щегольски разодетый?.. Ба! да никак уже это почтеннейший г. Зотов -- тот самый,
который, в числе десяти литераторов, недавно явился перед публикою в таком изящном виде?..1 Странная
метаморфоза! А это точно он... Вот его неподражаемый слог, его пламенное красноречие, его
глубокомысленные рассуждения, его смелые и резкие очерки характеров и происшествий... "Шапка
юродивого, или Трилиственник" -- какое заманчивое, полное таинственности заглавие!.. И однако ж с
горестию в душе и сокрушенным сердцем должно сказать, что это название, обещающее тьму чудес,
очень досадно обманывает так искусно возбужденное любопытство читателей. "Трилиственник",
например, совсем не какая-нибудь волшебная трава, вроде "Иванова цвета": из этого трилиственника даже
нельзя сделать порядочной настойки читателям и почитателям неподражаемого таланта знаменитого г.
Зотова. Видите ли: жили трое приятелей, связанных такою неразрывною дружбою, что их прозвали
"трилиственником", а у приятелей было по сыну, которые опять жили так дружно, что и их прозвали
"трилиственником". Теперь сами судите, можно ли что сделать из этого "трилиственника". Теперь, что
такое "шапка юродивого"?.. О, это вещь, которую могло изобрести только пламенное и фантастическое
воображение г. Зотова! Видите ли, в чем дело: одного из приятелей звали Александром Петровичем, а
сына его Гришею. Отец назначал его в духовное звание, но Гриша вымолил, или, лучше сказать,
выцеловал у отца позволение пойти в военную службу. Между Смоленском и Петербургом шатался один
юродивый, которого звали Гришею и считали вдохновенным и который предрек, что Гриша будет
фельдмаршалом, а для большей уверенности в действительности предсказания надел на него свою шапку
-- и вот вам "шапка юродивого". Сам отец Гриши, подгулявши раз с приятелями, увидел во сне сына
своего фельдмаршалом. Этот Гриша -- Григорий Александрович Потемкин, "великолепный князь
Тавриды"...2 Г-н Зотов изобразил Потемкина такою могучею и широкою кистию, что, вероятно, тень
великого вострепетала от радости, а тени других великих от горести, что не им достался завидный удел
попасть под чудотворный резец почтеннейшего г. Зотова. Впрочем, из широкого очерка автора "Шапки"
мы узнаем о Потемкине только то, что он боялся отца как огня, беспрестанно целовал у него руки и, стоя
перед ним навытяжку, на обещание отца высечь его, приговаривал: "Воля ваша", потом пил и кутил и в
офицерском обществе отпускал остроты и шуточки, какие только могли прийти в голову г. Зотову. Да и
герой романа совсем не Потемкин, хотя "шапка юродивого" и принадлежит ему по всем правам, а какойто
Егорушка Л--ской, очень образованный, весьма чувствительный и отлично великодушный капитан
армии и друг детства Потемкина. Этот Егорушка, имея слишком чувствительное сердце, несколько раз
влюблялся в россианок, а один раз влюбился насмерть в немку-графиню, с которой, по преодолению
многих препятствий, и сочетался "законным браком". Сперва Егорушка сделался известным, в
семилетнюю войну, Румянцеву, потом Фридриху Великому, далее Петру III и Екатерине Великой.
Разговоры и тонкое, политическое обращение с лицами романа обличают в г. Зотове человека, знающего
высший тон, и глубоко понявшего, что такое "галантерейное обращение"3. Особенно мастер г. Зотов
изображать высокую платоническую любовь. Когда капитан Егорушка Л--ской стоял с своею ротою в
замке графа Каленгейм и расположился "обожать" дочь его, графиню Анну, то имел с нею
преудивительные объяснения. Так, например, однажды он завел с нею речь о русской парной бане, и как
она изъявила особенное любопытство касательно этого, действительно очень интересного предмета, то
он, с свойственною ему ловкостию, и имел честь объяснить ей, как парятся русские мужики и бабы,
"хлеща себя березовыми прутьями с листьями". Теперь, благодаря г. Зотова, мы знаем, что с "обожаемою
Стр.1