Форелька, воспитанная в лучших традициях элиты, не загорала и не очень шла на контакты, но для писательницы сделала исключение, мой статус ей если и не льстил, то позволял общаться на равных. <...> Потом талантливых стариков потеснило молодое племя шустрых умельцев и уже трудно было что-то продать, краски, холсты и места на выставках сделались непомерно дороги, заказы отсутствовали, а торговать поделками на улице муж стыдился. <...> Ритин брак был бездетным, у меня есть сын, которого я вижу чрезвычайно редко с тех пор, как он вышел замуж. <...> Как личность Форелька не слишком меня интересовала: избалованная судьбой, рафинированная, самозабвенно счастливая, поэтому предсказуемая, но она скрашивала мой творческий простой, или, иначе говоря, досуг. <...> Со временем Рита стала откровеннее и начала описывать чувства, испытать которые мне не довелось. <...> О себе Форелька рассказывала охотно: - Когда мы познакомились с Толиком, мне исполнилось двадцать два. <...> До него я и представить себе не могла, что подобное существует! – сияя глазами, произнесла Рита, опуская интересующие меня подробности. <...> - Понимаете, для Толика на первом месте всегда женщина. <...> Рита много еще чего рассказывала, например, как быстро отучила Толика ругаться матом. <...> Она покачала головой: - Нет, иначе быть бы мне мадам Фердыщенко. <...> Живу на анальгетиках последнего поколения, правда, нового мужа обслуживаю полностью, даже научилась прилично готовить. <...> Новый муж сделал столько добра, протянул руку в трудную минуту. <...> У берега, как поплавок, болтался на воде Фердыщенко, облачённый на всякий случай в оранжевый спасательный жилет. <...> - Представляешь, эта девица с вытравленными перекисью волосами грозится Толика бросить! <...> ! Она была так убедительна в своем гневе, что я поверила и снова позавидовала огромной всепоглощающей и всепрощающей Ритиной любви. <...> Через два дня Форелька, сияя всеми чешуйками, за ручку, как маленького мальчика, привела в мой дом Толика. <...> Но, в отличие от меня, Рак имел <...>