В. Г. Белинский
Менцель, критик Гёте
В. Г. Белинский. Собрание сочинений в трех томах. Т. I
Статьи и рецензии. 1834-1841
ОГИЗ, ГИХЛ,М., 1948
Под общей редакцией Ф.М. Головешченко
Редакция С. П. Бычкова
OCR Бычков М.Н.
Главный недостаток критики Менцеля, как мне кажется, состоит в подчинении поэзии и вообще
словесности политике или даже понятиям и духу политической партии. Менцель депутат оппозиционной
стороны. Этим объясняются его строгие приговоры Иоанну Мюллеру, Гегелю, Гёте и др.; от этого же
происходит оппозиционный дух его книги, и пр.
В. К., переводчик книги Менцеля.
Менцель есть собственное имя одного человека, сделавшееся нарицательным, каковы, например,
имена Ира, Фирсиса, Креза, Зоила и т. п. Это обстоятельство придает большую и важную значительность
Менделю, как представителю целого разряда людей, которые были и до него, есть еще и теперь и, к
сожалению, будут всегда. Так, например, какое-нибудь пошлое, ничтожное, пустое лицо делается
многозначительным и реальным в художественном произведении, как выражающее собою целую сторону
действительной жизни, представляющее своею индивидуальностию целый разряд, целую толпу
индивидуумов одной и той же идеи. Это подало нам повод поговорить о Менделе, как о представителе
критиков известного рода, не обращая внимания на частности и подробности, относящиеся к его лицу или
исключительно к немецкой литературе. Года с полтора назад тому сочинение Менцеля о немецкой
литературе явилось в прекрасном русском переводе, с выпуском всего, собственно не относящегося к
литературе254. Так как, говоря о Менделе, мы хотим говорить о критике, имея в виду собственно русскую
публику, то и возьмем этот перевод за факт, за данную для суждения, чтобы каждый из наших читателей
сам мог быть судьею в этом деле. Во всяком случае предлагаемая статья отнюдь не есть разбор книги
Менделя, но скорее рассуждение или трактат об отношениях критики вообще к искусству по поводу
известного рода критического направления, которого представитель Мендель.
Слава - вещь обольстительная, и к ней один путь. Но многие смешивают славу с известностию, и
с этой точки зрения пути к ней умножаются до бесконечности. По-настоящему слава есть видовое
понятие известности, а известность относится к славе, как род к виду. Гомер известен человечеству своим
творческим гением, Зоил - ограниченностию и низостию своего духа в деле творчества, Крез - богатством,
Ир - бедностию, Парис - красотою, Фирсис - безобразием. Можно сделаться известным всему свету -
умом и глупостью, благородством и подлостью, храбростию и трусостью. Чтоб обессмертить себя в
потомстве, великий художник, на диво миру, создал в Эфесе великолепный храм "златолунной"
Артемиде; чтоб обессмертить себя в потомстве, Герострат сжег его. И оба достигли своей цели: имена
обоих бессмертны, но с тою только разницею, что одно и известно и славно, а другое только известно.
Слава есть патент на величие, выдаваемый целым человечеством одному человеку, великим подвигом
доказавшему свое величие; известность есть внесение имени в полицейский реестр, в котором
записываются вседневные события, выходящие из порядка обыкновенности и ежедневности. Слава всегда
есть награда и счастие; известность часто бывает наказанием и бедствием.
К числу известных людей, претендующих на славу, принадлежит немец Мендель. Имя его
известно в Германии, Англии, Франции, России, и еще недавно почитался он главою партии, одним из
представителей Германии, имел последователей, хвалителей, даже врагов, без которых слава - не слава и
известность - не известность. Конечно, теперь этот славный господин Менцель не больше, как жалкий
представитель устаревших Мнений, который на их развалинах с ожесточенною дерзостию отстаивает свое
эфемерное и мишурное величие, символ эстетического безвкусия, человек, имя которого - литературное
Стр.1