В. Г. Белинский
Непостижимая. Владимира Филимонова
---------------------------------------------------------------------------Собрание
сочинений в девяти томах
М., "Художественная литература", 1979
Том четвертый. Статьи, рецензии и заметки. Март 1841 - март 1842
OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
---------------------------------------------------------------------------НЕПОСТИЖИМАЯ.
Владимира Филимонова. Санкт-Петербург. В тип.
III
отделения е. и. в. канцелярии. 1841. Пять частей: в I-й части 252, во II-й -
264, в III-ей - 227, в IV-й - 207, в V-й - 216 стр. В 12-ю д. л.
Автор "Обеда" и "Дурацкого колпака" - шуточных произведений, написанных
резво, бойко и не претендующих на высокое место в литературе, - выступает
теперь на поприще романиста. "Непостижимая", если не ошибаемся, первая
попытка его в этом роде {1}. Не будем рассказывать содержание этого романа,
ни судить об идее его - по причинам, о которых нет надобности говорить и о
которых почтенный автор, вероятно, сам догадается. Но вот что считаем нужным
заметить ему.
В произведениях литературы идея является двояко. В одних она уходит
внутрь формы и оттуда проступает во всех оконечностях формы, согревает и
просветляет собою форму, - это идея жизненная, творческая, возникшая не
через рассудок, но непосредственно, - не сама собою, но вместе с формою; это
создания изящные, художественные. Другая идея родится в голове автора
независимо от формы - форма сочиняется им особо и потом прилаживается к
идее. Из этого выходит, что сочинение, умное по идее (то есть по намерению
автора), не заслуживает никакого внимания по форме. Причина очевидна:
светлый взгляд на жизнь, глубокое чувство - могут быть достоянием многих, но
способность выражать в поэтических формах свои взгляды на жизнь, свое
глубокое чувство, - достояние немногих избранных. Можно быть поэтом в душе,
в чувстве, в жизни, даже в политической и гражданской деятельности, - и не
быть поэтом в искусстве и литературе. Кто понимает поэзию, тот уже одарен
поэтическою душою; но этого еще мало, чтобы самому быть поэтом: для этого
нужно быть одаренным от природы _творческою фантазиею_, которая одна
составляет исключительное достояние поэта, отличающее его от не-поэтов.
После этого объяснения нашим читателям отнюдь не должно показаться странным,
когда мы скажем, что если б идея романа г. Филимонова и понравилась
кому-нибудь, то едва ли кому может понравиться его исполнение.
Начнем с того, что в "Непостижимой" нет ни одного характера: все это
образы, которые отличаются друг от друга только именами и теми отношениями,
в каких автор поставил их друг к другу (то есть назвав одного мужем, другого
любовником, третью любовницею). Лиц в романе довольно много; но их круг
связан механически и, кроме трех главных лиц (мужа, жены и друга), все
другие кажутся совершенно лишними: исключите их - и роман не проиграет. Но
всех неудачнее введено в конце романа лицо Клементины: она без всякой нужды
наполняет пятую часть, которая оттого и не кажется слишком тощею в сравнении
с четырьмя первыми. Весь роман очень растянут; он весьма удобно уместился бы
и в одной части; даже в двух ему было бы просторно. От этого действие в нем
тянется утомительно: везде слова и фразы, редко мысли и картины. Является ли
на сцену новое лицо - автор начинает
его описывать, вместо того чтоб
заставить это лицо говорить и действовать за себя. Эти описания так часты и
так длинны, что роман по справедливости может быть назван _описательным_,
следовательно антипоэтическим, потому что _описание_ относится к _поэзии_
точно так же, как мороз к жару или вода к вину: поэзия не _описывает_
предмета, а _показывает_ его. Притом же описания автора так общи, так
бледны, так лишены всякой образности, так богаты словами и так небогаты
содержанием, что по ним трудно составить себе какое-нибудь представление об
описываемом лице или событии. Вся первая часть романа заключается в
_описании_ поэтического развития чувства в сердце героя; но вы не видите
этой постепенности и должны верить на слово автору. Возьмите письма Вертера
{2}, читайте их от первого до последнего, - и вы почувствуете, как с каждым
из них ускоряется биение пульса у жертвы несчастной любви, как глубже и
глубже входит страсть в тайники его духовной жизни и овладевает ими. Вертер
пишет к своему другу не об одной своей страсти, но и о своих занятиях, о
Гомере, о своих воззрениях на жизнь: ибо смешно было бы видеть человека,
Стр.1