В. А.Жуковский
О БАСНЕ И БАСНЯХ КРЫЛОВА
Воспроизводится по изданию: В.А. Жуковский. Собрание сочинений в 4 т. М.; Л.:
Государственное издательство художественной литературы, 1960. Т. 4.
Оригинал здесь: Русская виртуальная библиотека.
Что в наше время называется баснею? Стихотворный рассказ происшествия, в котором
действующими лицами обыкновенно бывают или животные, или твари неодушевленные. Цель сего
рассказа -- впечатление в уме какой-нибудь нравственной истины, заимствуемой из общежития и,
следовательно, более или менее Полезной.
Отвлеченная истина, предлагаемая простым и вообще для редких приятным языком философаморалиста,
действуя на одни способности умственные, оставляет в душе человеческой один только легкий
и слишком скоро исчезающий след. Та же самая истина, представленная в Действии и, следовательно,
пробуждающая в нас и чувство и воображение, принимает в глазах наших образ вещественный,
запечатлевается в рассудке сильнее и должна сохраниться в нем долее. Какое сравнение между сухим
понятием, облеченным в простую одежду слов, и тем же самым понятием, одушевленным, украшенным
приятностию вымысла, имеющим отличительную, заметную для воображения нашего форму? -- Таков
главный предмет баснописца.
Действующими лицами в басне бывают обыкновенно или животные, лишенные рассудка, или
творения неодушевленные. Полагаю тому четыре главные причины. Первая: особенность характера,
которою каждое животное отличено одно от другого. Басня есть мораль в действий; в ней общие понятия
нравственности, извлекаемые из общежития, применяются, как сказано выше, к случаю частному и
посредством сего применения делаются ощутительнее. Тот мир, который находим в басне, есть
некоторым образом чистое зеркало, в котором отражается мир человеческий. Животные представляют в
ней человека, но человека в некоторых только отношениях, с некоторыми свойствами, и каждое
животное, имея при себе свой неотъемлемый постоянный характер, есть, так сказать, готовое и для
каждого ясное изображение как человека, так и характера, ему принадлежащего. Вы заставляете
действовать волка -- я вижу кровожадного хищника; выводите на сцену лисицу -- я вижу льстеца или
обманщика, -- и вы избавлены от труда прибегать к излишнему объяснению. Второе: перенося
воображение читателя в новый мечтательный мир, вы доставляете ему удовольствие сравнивать
вымышленное с существующим (которому первое служит подобием), а удовольствие сравнения делает и
самую мораль привлекательною. Третье: басня есть нравственный урок, который с помощью скотов и
вещей неодушевленных даете вы человеку; представляя ему в пример существа, отличные от него
натурою и совершенно для него чуждые, вы щадите его самолюбие, вы заставляете его судить
беспристрастно, и он нечувствительно произносит строгий приговор над самим собою. Четвертое:
прелесть чудесного. На ту сцену, на которой привыкли мы видеть действующим человека, выводите вы
могуществом поэзии такие творения, которые в существенности удалены от нее природою, -- чудесность,
столь же для нас приятная, как и в эпической поэме действие сверхъестественных сил, духов, сильфов,
гномов и им подобных. Разительность чудесного сообщается некоторым образом и той морали, которая
сокрыта под ним стихотворцем; а читатель, чтобы достигнуть до этой морали, согласен и самую
чудесность принимать за естественное.
Напрасно приписывают изобретение басни рабству,1 а честь сего изобретения отдают в
особенности какому-то азиатскому народу. Не знаю, почему рабам приличнее употреблять иносказания,
нежели свободным. Если невольник, опасаясь раздражить тирана, принужден скрывать истину под
маскою вымысла, то человек свободный, в угождение самолюбию -- другого рода тирану и, может быть,
еще более взыскательному -- не менее обязан украшать предлагаемое им наставление формою приятною.
В обоих случаях положение моралиста одинаково. Что же касается до изобретения, то басня, кажется нам,
принадлежит не одному народу в особенности, а всем вообще, равно как и все другие роды поэзии.
Вероятно, что прежде она была собственностию не стихотворца, а оратора и философа. И оратор и
философ, рассуждая о предметах политики и нравственности, употребляли для большей ясности
сравнения и примеры, заимствованные из общежития или природы. От простого примера, в котором
представляемо было одно только сходство идеи предлагаемой с предметом заимственным, легко могли
перейти к басне, в которой предлагаемая истина выводима из действия вымышленного, но имеющего
отношение к действию настоящему и, так сказать, заступающему его место (ибо для произведения
сильнейшего впечатления действие вымышленное должно быть принимаемо в басне (условно) за
Стр.1