Геннадий Черненко
Две жизни Бориса Житкова
--------------------------------------------------------------------Книга:
Б.Житков. "Что я видел". Рассказы и сказки
Издательство "Вэсэлка", Киев, 1988
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 26 января 2003 года
--------------------------------------------------------------------МЕЧТЫ
И СОМНЕНИЯ
Морозным январским днём 1924 года в редакции ленинградского журнала
"Воробей" появился невысокий худощавый человек в летнем пальто и кепке.
Он принёс рассказ. Отдал его редактору, сам устроился на вытертом диване в
гулком редакционном коридоре, закурил...
Неожиданно скоро вся редакция в полном составе вошла в коридор, чтобы
поздравить нового автора с отличным рассказом.
Больше всех радовался редактор "Воробья" Самуил Яковлевич Маршак. Он
понял, что в детскую литературу пришёл талантливый писатель - Борис
Степанович Житков.
Житков стал писателем поздно, прожив большую часть своей жизни. Он
успел объехать полмира, много повидать и пережить. Моряк, учитель, рыбак,
инженер. Интересы его менялись, и очень долго Житков "не находил себя", не
мог понять, в чём же состоит его главное призвание. Писательский талант
раскрылся в нём как-то сразу и разгорелся быстро и ярко.
Борис Житков считал себя новгородцем, потому что родился недалеко от
Новгорода. Несколько крестьянских избушек и большой дом стояли на высоком
берегу Волхова. В этом доме Житковы проводили лето, а осенью возвращались в
Новгород.
Отец Бориса Степан Васильевич Житков был учителем математики. Очень
По учебникам, написанным им, учились арифметике и
хорошим учителем.
геометрии несколько поколений.
"Отец отличался общительностью, его любили, и он умел объединить вокруг
себя людей, - вспоминала сестра писателя. - Он не терпел никакой небрежности
ни в чём". Однако у губернского начальства Степан Васильевич доверием не
пользовался.
"подозрительное" знакомство со ссыльными, которых в Новгороде жило немало.
Житковы решили уехать из Новгорода. Борису в то время исполнилось шесть
лет. Почти всю зиму он прожил у бабушки, на окраине Петербурга, на речке
Карповке. Через много лет Житков писал: "Вспоминается Карповка, бабушка, сад
в снегу. Снег выше моего роста, тропинки - коридоры. С ветки снег за ворот
упадёт и долго холодит спину струйками.
Совсем тихо,
и слышно
Ново-Деревенскую конку. Я тоже начинаю конкой бегать по тропинкам. Вот
совсем становится темно, и уже страшно бежать туда, откуда только что
прибежал. "Конка" начинает курсировать ближе к дому, к Мопке, что сидит на
цепи и уже не лает от старости".
Это у бабушки Борис сломал пароходик, чудесную модель, чтобы поймать
маленьких человечков, прятавшихся, как ему казалось, внутри пароходика. Он
описал потом этот случай в рассказе "Как я ловил человечков".
Перебрались в Одессу. Новый, сверкающий мир открылся перед Борисом
Житковым: море, порт, пароходы, белоснежные парусники. Они и жили прямо в
гавани, на Военном молу. Мимо окон их квартиры проходили корабли.
Среди матросов, грузчиков и прочего портового люда Борис быстро стал
своим человеком. С гаванскими мальчишками ловил рыбу и крабов. И со
взрослыми легко находил общий язык, и те относились к нему с уважением, как
к равному.
Ему была дана полная свобода. "Бегал Борис по всем пароходам, -
вспоминала его сестра, - лазил по вантам, опускался в машину. Играл с
ребятишками - детьми матросов, береговой команды и портовой охраны. По
вечерам катался с отцом на казённой шлюпке. Шлюпка большая, висит на талях
высоко над водой. Её надо спускать
стран, греческую, турецкую, английскую, французскую речь.
Мать Бориса Татьяна Павловна была отличной пианисткой. Музыка наполняла
вдвоём, и вдвоём надо грести -
враспашную. Отец на руле, а Борис с сестрами на вёслах - две пары вёсел.
Грести надо по-военному строго: раз - два".
Он слушал весёлый шум порта, рассказы моряков, вернувшихся из дальних
Были известны его давние связи с революционерами,
Стр.1