П. В. Анненков
Шесть лет переписки с И.С. Тургеневым 1856-1862
Источник: П. В. Анненков. Литературные воспоминания. М.: ГИХЛ, 1960. Вступительная статья,
подготовка текста и примечания В. П. Дорофеева (Серия литературных мемуаров).
OCR: Слава Неверов slavanva($)yandex.ru, февраль 2007.
I
В 1856, то есть в год появления "Рудина" -- с чем связывают поворот в жизни самого автора,-начинаются
и частые отлучки Тургенева за границу [358]. С переменой царствования наступила и
льготная пора для русских путешественников, которые высвобождены были от паспортных стеснений при
отъезде, считавшихся прежде нужными для благоденствия и устойчивости порядка, что еще от времени
до времени многими повторяется и теперь. Отмена формальностей при добывании паспорта, объявленная
в эпоху коронации имп. Александра II, не могла касаться вполне Тургенева: он состоял еще под
присмотром полиции, и для него требовалось соблюдение старых порядков ходатайства и особого
разрешения. Много помог ему выпутаться из хлопот егермейстер Иван Матвеевич Толстой (впоследствии
граф) своим влиянием [359]. Человек этот оказывал несомненные знаки личного расположения и
внимания к Тургеневу, сопровождаемые, однако, по временам выговорами и замечаниями, когда
последний слишком легко и свободно относился к его словам и наставлениям. Так, однажды,
приглашенный И. М. Толстым на охоту и дав ему слово, Тургенев не почел за нужное обременять себя
исполнением обещания и на другой же день получил от Толстого записку с замечанием, что поступок этот
имеет вид и характер грубой неучтивости, которая, может статься, и находится в привычках автора, но
которую не следует прилагать ко всякому.
Около того же времени мы имеем первое письмо Тургенева с дороги. Он внезапно уехал в Москву
из Петербурга, вызванный издателем "Русского вестника", г. Катковым. Письмо это довольно любопытно.
Оно рисует начало большой распри между писателем и журналистом, не упраздненной и смертию одного
из них.
"Москва , 16 января 1856 г.
Любезный П. В. Я приехал сюда, хотя не с бронхитом, однако с расстроенной грудью и поселился
у милейшего И. И. Маслова, в удельной конторе, на Пречистенском бульваре. Но оказывается, что я мог
еще с неделю оставаться в Петербурге, потому что г-н редактор "Русского вестника", вытребовавший мою
повесть 6 недель тому назад, не отвечавший ни слова на мои четыре письма, даже на последнее письмо, в
котором я извещал его о моем отъезде и спрашивал о положении этого набора,-- велел мне вчера сказать,
что моя рукопись только в будущую середу поступит ко мне в корректуре. Вот как следует учить
сотрудников, чтобы они не забывались: Некрасов и Краевский никогда не достигали такой олимпийской
высоты неделикатности, не заставляли больного человека скакать за 600 верст и т. д. Поделом мне! По
слухам, повесть моя признана редакцией "Русского вестника" "образчиком нелепой бездарности". В таком
случае, кажется, было бы лучшее возвратить ее автору. А впрочем, все это пустяки" [360].
Известно, что большая часть крупных ссор начиналась с подобных же пустяков. Дело, однако же,
на этот раз уладилось. Нельзя же было предположить, что редакция такого органа, каким был тогда
"Русский вестник", обозвала прелестный рассказ Тургенева "Фауст", -- ибо о нем идет дело,-- образчиком
бездарности, а между тем неверный и преувеличенный слух об этом отзыве, если не породил, то укрепил
раздражение автора [361]. Возвратясь в Петербург, так как более десяти дней он не располагал быть в
отсутствии, и известив о том г. Каткова, Тургенев бросил корректуру, прибавляя в том же
вышеприведенном письме: "Пусть они распоряжаются, как им угодно!" В Петербурге он отдал свой
рассказ в "Современник", где тот и появился в 10-й книжке журнала: "Фауст, рассказ в девяти
письмах" ("Современник", 10-я книжка, 1856). Но и этого мало. В объявлении об издании журнала в
следующем 1857 году редакторы "Современника" извещали, что четыре первоклассных литератора, во
избежание неудобств конкуренции, согласились печатать свои произведения исключительно в журнале
Стр.1