Константин Михайлович Станюкович
Непонятый сигнал
----------------------------------------------------------------------------------------Станюкович
К.М. Собр.соч. в 10 томах. Том 1. --М.: Правда, 1977.
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 14 апреля 2003 года
----------------------------------------------------------------------------------------{1}
-- Так обозначены ссылки на примечания соответствующей страницы.
I
На "Орле" все господа офицеры носы повесили и только что спустились вниз, в кают-компанию,
после парусного учения, словно в воду опущенные. Рассердился адмирал, начальник эскадры,
собравшийся в Нагасаки, -- известный в те далекие времена, о которых идет речь, как отчаянный
"разноситель", вспыльчивый и необузданный человек, приходивший иногда в раздражение из-за
пустяков.
Парусное ученье на всей эскадре прошло, казалось, хорошо, и адмирал был доволен, но под
конец он вдруг насупился и стал мрачен. Густые брови адмирала сдвинулись.
А когда адмирал сердился и начинал, по выражению моряков, "штормовать", то даже самые
храбрые, с воловьими нервами, люди испытывали некоторый страх и мысленно взывали ко господу богу:
"Господи! За что это он рассердился? Успокой, боже, адмиральскую душу!"
Но несмотря, однако, что подобные моления искренне и горячо возносились решительно всеми
офицерами на корвете, где "сидел", то есть имел свое местопребывание, адмирал, -- начиная с капитана,
пожилого, смелого моряка, не боявшегося океанских штормов, но трусившего, как огня, начальства, и
кончая младшим механиком, -- господь бог адмиральскую душу не смягчил.
Состояние духа адмирала, видимо, приближалось к "штормовому". Барометр быстро падал,
предвещая бурю.
Быстрой и нервной походкой ходил адмирал взад и вперед по шканцам среди царившей вокруг
тишины, наблюдаемый зорким и испуганным взглядом молодого вахтенного офицера, замершего на
мостике. Адмирал ходил, словно негодующий зверь в клетке, весь вздрагивал, крякал, снимал с своей
седой, остриженной под гребенку, головы фуражку и судорожно мял ее в своих толстых коротких
пальцах, словно желая уничтожить эту белую фуражку.
"Начинается!" -- подумал молодой офицер, не спуская очарованных глаз с адмирала, словно
робкая антилопа перед страшным боа{151}, готовым схватить ее.
Но адмирал не обращал ни малейшего внимания на трепетавшего в ожидании "разноса" мичмана
и продолжал ходить. По временам с его уст вылетали отрывистые выражения самого морского
характера. Он был по этой части настоящий виртуоз и такой, что боцмана и матросы только ухмылялись,
дивясь его неистощимой фантазии.
Из себя адмирал был кряжистый, сутуловатый, небольшого роста, сильный и крепкий человек,
лет за пятьдесят, пользовавшийся репутацией лихого и бесстрашного моряка. Лицо энергичное, резкое,
крупное, загорелое, гладко выбритое, с колючими усами и с парой черных круглых глаз. Глаза эти,
выпуклые, с кровяными жилками на белках, казалось, вот-вот сейчас выскочат и съедят вас живьем... По
крайней мере такое впечатление производили они на моряков, когда адмирал начинал штормовать. Во
время штиля глаза эти, напротив, были мягкие, добрые и приветливые.
Матросы благоразумно удалились на бак и оттуда посматривали, что будет дальше. И страшно и
в то же время любопытно было глядеть на гневного адмирала. Матросы хоть и боялись его, но были
расположены к нему. Он не порол, не дрался, заботился о людях и был главным образом лишь грозой
офицеров.
-- Гляди, ребята, -- шепотом говорил молодой рыжий матросик Аким Чижов, попавший из
деревни в "кругосветку", -- как ен шапку-то дерет. Гляди, братец ты мой! -- возвысил голос Аким.
-- Тише, дурень, тише... Неравно услышит! -- отвечал чуть слышно товарищ, толкая Чижова в
Стр.1