Шаронова А. В. [Предисловие: О. И. Сенковский в письмах к А. В. Никитенко (1833--1848)] //
Пушкин: Исследования и материалы / РАН. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом). -- СПб.: Наука, 2004. -- Т.
XVI/XVII. -- С. 398--399.
http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/isg/isg-3982.htm
В Рукописном отделе Пушкинского Дома хранится коллекция писем (62) О. И. Сенковского к
А. В. Никитенко,1 относящихся к 1833--1848 гг. Это было время подготовки к печати т. 1 журнала
"Библиотека для чтения" (под редакцией Сенковского), которая началась, по-видимому, осенью 1833 г., и
издания дальнейших его томов, -- время, отчасти совпавшее с периодом цензорства Никитенко (апрель
1833 -- июль 1848 г.). Вероятно, письма готовились к публикации, так как все они пронумерованы и в деле
хранятся писарские копии 43 из них.2 Два письма3 были впоследствии полностью опубликованы
В. А. Кавериным4 и Н. В. Швецовой.5 Представляется важным введение в широкий научный оборот
значительной части этой коллекции.6 Во-первых, от обширного эпистолярия Сенковского практически
ничего не осталось: за исключением большой коллекции писем к А. В. Старчевскому конца 1840--1850х
гг.,7 все известные нам собрания содержат 2--3, редко 7 его писем. Огромный редакторский и личный
архив, по свидетельству Старчевского, был уничтожен самим писателем, чтобы его не опубликовала
А. А. Сенковская после его смерти8 (Сенковский резко отрицательно относился к "преданию печати"
"безжалостным потомством" "всех лоскутков бумаг" известных людей).9 Во-вторых, в отличие от
разбросанных по архивам отдельных писем материалы Пушкинского Дома имеют широкий временной и
тематический диапазон. В этом диапазоне особенно интересны, с нашей точки зрения, два больших
периода издания "Библиотеки для чтения", в которые А. В. Никитенко был постоянным цензором
журнала: первый -- от подготовки первого тома журнала осенью 1833 г. до конца 1837 г.; второй -- с
1844 г. по 1848 г.10 Из 91 тома "Библиотеки для чтения" Сенковского он цензуровал 53. Сенковский
обращается к Никитенко также и как к цензору своих и чужих книг.
Несомненна информативность этого материала для истории русской журналистики и цензуры;
вместе с тем он важен и для характеристики личностей адресанта и адресата. Публикуемые письма
говорят о том, что в течение долгих лет тесного сотрудничества между цензором и редактором журнала
сложились неплохие личные отношения, несмотря на случавшиеся иногда размолвки и следовавшие за
ними периоды охлаждения. Можно говорить даже об особой форме приятельства между ними.
Сенковский пишет Никитенко не только как цензору, но и как своему автору и сотруднику, как давнему
приятелю, человеку пусть и не самому близкому, но верному и надежному. Желанием упростить
отношения с цензором, сведя их к неформальным отношениям двух коллег и приятелей, объясняются
призыв содействовать предприятию (т. е. по сути сотрудничать с журналом) и многократные просьбы не
отдавать материалов в Цензурный комитет, решать все спорные вопросы между собой, полагаться на
честное слово. Вся эта тактика имела одну цель -- быстрое разрешение цензурных проблем, необходимое
для обязательного выхода первого числа каждого месяца новой книжки "Библиотеки для чтения". Этой
цели приносились в жертву зачастую и неприкосновенность авторского замысла, и полнота журнальных
материалов. Мысль о том, что цензор и редактор журнала не враги, а коллеги, совместно трудящиеся на
благо отечественного просвещения, была равно близка и Сенковскому (весьма либеральному в свое время
цензору), и Никитенко. Возникновение доверительных отношений с цензором было, таким образом,
связано не только с необходимостью обеспечить успешный ход журнального процесса, но и с
характерами и убеждениями адресанта и адресата (см. запись в дневнике Никитенко об "ожесточенных
прениях с Сенковским" по поводу исключения некоторых фраз в его "Записках домового": "Он восстал,
но в заключение уступил мне, однако не столько как цензору, сколько приятелю, который убеждал его со
стороны вкуса и приличия. Мы расстались вполне миролюбиво"11). Часто в записях Никитенко мы
встречаем мысли, созвучные высказываниям Сенковского (см., например, письмо 31), -- очевидно, доводы
их автора казались цензору убедительными. Не случайно Никитенко не захотел быть цензором
"Современника": "...с Пушкиным слишком тяжело иметь дело",12 но долгие годы был цензором
"Библиотеки для чтения". После многих лет общения он сохранил к Сенковскому уважение.
Проскальзывающие, несмотря на комплименты и уступчивость, в письмах редактора иронические, а
временами и высокомерные нотки не оставили у Никитенко неприязненного чувства, которое, к
сожалению, часто возникало у людей, общавшихся с Сенковским, и мешало дальнейшему сближению,
оставляя его в одиночестве, литературном и личном. В письмах редактора ярко отразились непрерывность
всепоглощающего журнального процесса и страстная, "опрометчивая"13 натура их автора. И, конечно, эти
письма становятся еще более интересными, если рассматривать их вместе с другими письмами
Стр.1