Сергей Семенов
ПЕТЛИ ОДНОГО И ТОГО ЖЕ УЗЛА. <...> В монастырском саду злобно зашипели деревья: ветер на них налетел совсем неожиданно, а
старые деревья не любили ничего неожиданного; августовские сумерки ползли такие приторные, такие
бархатные, - и вдруг этот ветер! <...> Ни ветер, ни дождь, опечалившие своею внезапностью старый сад, не вызвали, казалось,
никакого живого отзвука в строгом двухъэтажном здании - в глубине сада, влево от группы
монастырских церквей. <...> Пусть же теперь жесткие, пятиминутные люди, сменившие медлительных чернецов в
подрясниках и клобуках, именуют его N-ская губернская чрезвычайная комиссия... <...> Оно и под секущими
плетями дождя продолжает посматривать на старый монастырский сад все с той же неизменившейся
хмурой строгостью, словно уверяя этот старый сад в вечной неоспоримости права на свое
существование. <...> -------------- Котляр был дома; сидел за письменным столом, опустив голову на поднятые руки и дверь за
собою заперев на ключ. <...> Котляр перечитывал "Дело"
профессора биологии Николая Петровича Дарченкова; на обложке "Дела" была пометка:
"Осведомительный Архив". <...> Четыре с лишним месяца назад, когда Котляр только еще принимался за свою работу в N-ской
губернской чрезвычайной комиссии, он обнаружил "Дело" Дарченкова - в числе прочих, находившихся в
"Осведомительном Архиве". <...> Стопка подшитых бумаг лишь говорила, что
профессор проживает в городе не более года; все это время занимался безрезультатным устройством в
городе биологической станции; все это время исправно получал ответственные пайки - и на себя, и на
жену, и на двух молодых девиц, проживавших с ним в качестве учениц. <...> Тут же были приложены три
доноса местных обывателей: первый из них сообщал, что Дарченков занимается изучением неизвестных,
но таинственных книг, по три пуда весом каждая; другой: Дарченков - колдун; и третий: Дарченков
устраивает у себя неразрешенные спиритические сеансы. <...> При одном <...>
Петли_одного_и_того_узла.pdf
Сергей Семенов
ПЕТЛИ ОДНОГО И ТОГО ЖЕ УЗЛА.
Главы из романа (журнальная публикация)
Оригинал здесь: Библиотека Магистра.
1.
В монастырском саду злобно зашипели деревья: ветер на них налетел совсем неожиданно, а
старые деревья не любили ничего неожиданного; августовские сумерки ползли такие приторные, такие
бархатные, - и вдруг этот ветер!
Но - ударил гром; по листве захлестали плети дождя.
Ни ветер, ни дождь, опечалившие своею внезапностью старый сад, не вызвали, казалось,
никакого живого отзвука в строгом двухъэтажном здании - в глубине сада, влево от группы
монастырских церквей. В течение ста сорока лет привыкло оно именоваться Большой монастырской
гостиницей. Пусть же теперь жесткие, пятиминутные люди, сменившие медлительных чернецов в
подрясниках и клобуках, именуют его N-ская губернская чрезвычайная комиссия... Оно и под секущими
плетями дождя продолжает посматривать на старый монастырский сад все с той же неизменившейся
хмурой строгостью, словно уверяя этот старый сад в вечной неоспоримости права на свое
существование. В его остановившихся зрачках-окнах не замелькали встревоженные лица, ставни не
захлопали, спасая человечий уют; и только часовой, стоявший у главного крыльца, отступил в глубину.
Зато, вправо от церквей, в Малой монастырской гостинице, а ныне: общежитии работников
Губчека, произошло все по-человеческому. С ударом грома появились в окнах быстрые руки, защелкали
задвижки, задернулись занавеси, - и здание точно съежилось, точно спряталось в себя же. Единственное
окно во втором этаже, оставшееся незакрытым, выглядело испуганным и нелепым в своей неразумной
откровенности. По спискам заведующего общежитием тов. Бурова, комната с этим окном числилась за
полномочным инспектором Губчека - товарищем Котляром.
--------------Котляр
был дома; сидел за письменным столом, опустив голову на поднятые руки и дверь за
собою заперев на ключ.
Настольная электрическая лампа, на высокой подставке, бросала тупой свет на верхушку его
наклонившейся, коротко стриженой головы; свет выхватывал прижимавшиеся к виску мертвые пальцы
руки и захватанный, видимо давно немытый стакан с остатками чая. Котляр перечитывал "Дело"
профессора биологии Николая Петровича Дарченкова; на обложке "Дела" была пометка:
"Осведомительный Архив".
Четыре с лишним месяца назад, когда Котляр только еще принимался за свою работу в N-ской
губернской чрезвычайной комиссии, он обнаружил "Дело" Дарченкова - в числе прочих, находившихся в
"Осведомительном Архиве". Тогда интереса оно не вызвало. Стопка подшитых бумаг лишь говорила, что
профессор проживает в городе не более года; все это время занимался безрезультатным устройством в
городе биологической станции; все это время исправно получал ответственные пайки - и на себя, и на
жену, и на двух молодых девиц, проживавших с ним в качестве учениц. Тут же были приложены три
доноса местных обывателей: первый из них сообщал, что Дарченков занимается изучением неизвестных,
но таинственных книг, по три пуда весом каждая; другой: Дарченков - колдун; и третий: Дарченков
устраивает у себя неразрешенные спиритические сеансы. Еще далее были приложены протоколы
обысков. При одном из обысков таинственные книги были найдены; они оказались древне-тибетскими.
Дарченков на том же протоколе приложил письменное на этот счет объяснение: изучает историю Тибета.
Стр.1