Александр Иванович Куприн
Путевые картинки
Текст сверен с изданием: А. И. Куприн. Собрание сочинений в 9 томах. Том 3. М.: Худ.
литература, 1971. С. 8 6 - 96.
I
От Киева до Ростова-на-Дону
Не прошло еще и полутора суток, а уже перед моими глазами промелькнули в вагонном окне
четыре замечательнейшие губернии русского юга: Киевская, Херсонская, Екатеринославская и Земля
Войска Донского. Сначала прошли, точно в панораме, уютные и грациозные уголки благословенной
Украины: мазаные, беленькие хатенки, окруженные плетнем и тонущие в зелени "садков", традиционная
"криница" дорюриковской архитектуры и возле нее традиционная дивчина в запаске и плахте, с
коромыслом на левом плече и с правой рукой, художественно упирающейся в бок; вынырнет иногда из-за
дальних холмов зеленая острая крыша деревенской колокольни и, убегая назад, уже прячется за синей,
туманной, чуть приметной полоской леса; порою особенно громко застучит поезд, пробегая по мосту и
под ногами у тебя, глубоко внизу, блеснет узкая извилистая речонка, вся такая чистенькая и кокетливая в
зеленых, свежих, опрятных берегах; у переезда пара серых круторогих волов в деревянном ярме
равнодушно провожает своими прекрасными темными влажными глазами несущееся мимо них огненное
чудовище.
Утром после кошмарной, почти бессонной ночи, проведенной в грязном, насквозь прокуренном и
заплеванном вагоне, выходишь с тяжелой, как свинец, головой на платформу и распахиваешь дверцу. Что
за наслаждение! И справа и слева густой, сплошной лиственный лесок. Внизу у его корней еще таятся
сырые, холодные ночные тени, а верхушки, обласканные ранним солнцем, уже засверкали яркой
праздничной пестротой осенних красок. Светло-лимонные листья берез, пронизанные солнечными
лучами, блестят, как золото, осины стоят совсем пурпурные, один крепкий устойчивый дуб не хочет
менять своей темной, твердой, точно из металла вырезанной зелени. А дальше -- море нежных,
неуловимых оттенков, от розовых до кроваво-красных и пунцовых, от фиолетовых и лиловых до
коричнево-бурых. Стоишь и не надышишься утренним воздухом осеннего леса -- крепким, тонким и
опьяняющим, как аромат старого драгоценного вина.
Кончился лес -- опять идут поля. То и дело попадаются навстречу свекловичные плантации -большие
зеленые заплаты на желтом фоне сжатых хлебов. На них копошатся разбросанные там и сям
пестрые кучки людей, прильнувших к земле. А вот и высокая, закопченная сверху труба сахарного завода
выплывает из-за горизонта. .. За Знаменкой -- дорога гораздо скучнее. Начинается степь -- Херсонщина, и
чем дальше, тем она все ровнее и безжизненнее. Смотришь в окно, и прямо тоска берет. Гладкая серая
скатерть выжженных солнцем полей, и над ней опрокинулось такое же гладкое, безоблачное, мутное от
зноя небо, на котором редко-редко увидишь черный силуэт ветряка, растопырившего свои крылья, да
задумчивый могильный курган. И весь этот громадный, тяжелый пейзаж медленно вращается навстречу
бегущему поезду.
К вечеру местность понемногу меняется. Мы вступаем в область железных руд и
каменноугольных залежей, в страну бельгийских анонимных предприятий, чудовищных аппетитов и
бешеного заводского delirium tremens'а [белая горячка - лат.]. Опаленная до корней трава отливает на
низинах зловещим красноватым цветом; между крутобокими холмами и склонами врезались глубокие,
узкие балки, мелкая густая пыль висит в воздухе, врываясь в вагон и забираясь в книгу, в подушку, в чай и
в рот. Навстречу нам ползут длинные товарные поезда, с открытыми платформами, нагруженными
красной, точно ржавой комковатой рудой. То и дело на станциях входят в наш вагон и выходят из него
бельгийские мастера. В этом крае они, по- видимому, чувствуют себя, как во втором отечестве; с
непринужденной простотой разваливаются на диванах, кладут ноги вам на колени и курят из трубок
отвратительный табак.
Вот перед нами проносится знаменитое Криворожье. Декорация -- прямо из "Роберта Дьявола".
Так и кажется, что подземные силы в страшной демонической ярости всколебали здесь почву и,
Стр.1