Александр Иванович Куприн
Пиратка
Текст сверен с изданием: А. И. Куприн. Собрание сочинений в 9 томах. М.: Худ. литература, 1970.
С. 355 - 363.
Он был известен под именем нищего с собакой. Более обстоятельных сведений: биографических,
фамильных и психологических, о нем никто не имел, впрочем, никто им и не интересовался. Это был
высокий, худой старик с лохматыми седыми волосами, с лицом закоренелого и одинокого пьяницы,
трясущийся, одетый в самое рваное лохмотье, насквозь пропитавшийся запахом спирта и нищенских
подвалов.
Когда он входил робкою походкою в какой-нибудь из кабачков самого низшего разбора и за ним,
поджав хвост и приседая от робости на ноги, вползала его коричневая подслеповатая собака, то
завсегдатаи заведения сразу его узнавали.
- А, это тот, что с собакой!
Старик оглядывался кругом, выбирал какой-нибудь столик, за которым, по его мнению, сидела
наиболее веселая, пьяная и щедрая компания, и заискивающим голосом спрашивал:
- Господа почтенные, дозвольте нам с собачкой представление показать?
Случалось, что на свое робкое предложение он получал в ответ только грубое ругательство, но
чаще всего перспектива собачьего представления пленяла охмелевших и потому нуждающихся в новых
впечатлениях посетителей.
- А ну, валяй! Посмотрим, что это за представление выйдет!
Тогда кабачок обращался в импровизированный театр, где артистами являлись старик и его
коричневая собака, а зрителями - посетители, половые и даже сам хозяин, толстый и важный,
выглядывающий с презрительным любопытством из-за своей стойки.
- Пиратка, иси! - командовал старик. - Иси, подлец ты этакий!
Пиратка подходил к хозяину неуверенной походкой, слабо помахивая хвостом.
- Куш здесь!
Пиратка с глубоким вздохом ложился на пол и, протянув прямо перед собой лапы, глядел на
старика с вопросительным видом.
Старик брал небольшой кусочек хлеба, клал его собаке на нос и, отойдя на два шага и грозя
пальцем, произносил медленно и внушительно:
- А-аз, буки, веди, глаголь, добро...
Пиратка, удерживая носом равновесие, с напряженным вниманием смотрел на хозяина. Старик
делал длинную паузу, во время которой закладывал руки назад и обводил зрителей лукавым взглядом, и
потом вдруг громко и отрывисто вскрикивал:
- Есть!
Пиратка нервно вздрагивал, подбрасывал кусок хлеба кверху и, громко чавкнув, ловил его ртом.
Затем нищий приказывал собаке сесть на стул и изысканно учтивым тоном спрашивал ее:
- Может быть, вы, господин Пиратка, папиросочку покурить желаете?
Пиратка молчал и, моргая глазами, отводил морду в сторону. Он знал, что приближается самый
ненавистный для него номер программы.
- Так желаете папиросочку? Попросите, может, вам господа пожертвуют? Просите же, просите, не
бойтесь. Да проси же, собачий сын! Ну-у?
Пиратка отрывисто и принужденно лаял, что должно было выражать его просьбу. "Господа"
великодушно жертвовали папиросу.
- Служи! - приказывал старик.
Пиратка садился на зад, подняв передние ноги на воздух. Папироска втыкалась ему в зубы и
зажигалась. Если же дым попадал собаке в нос и она, к великому удовольствию зрителей, чихала, старик
предупредительно спрашивал:
- Может быть, вам табачок не по вкусу? Вы к дюбеку больше привыкли? Ничего, покурите,
покурите!
Затем Пиратка ползал, скакал через стулья, приносил брошенные вещи, изображал лакея, ходил на
задних лапах. Самый блестящий номер, носивший оттенок сатиры, выполнялся неизменно в конце
представления и всегда вызывал шумный восторг публики.
- Умри! - приказывал старик Пиратке.
И Пиратка ложился на бок, бессильно протянув лапы и голову.
Стр.1