СТРАНСТВУЮЩЕЕ "СТРАННО"
Источник: Сигизмунд Кржижановский. Возвращение Мюнхгаузена. Повести. Новеллы. Л.:
Художественная литература, 1990.
OCR - Александр Продан, alexpro@enteh.com
Это "странно"
Как странника прими в свое жилище.
Шекспир. Гамлет (д. 1, сц. 5)
- На циферблате шесть. Ваш поезд в девять?
- В девять тридцать, учитель.
- Что ж, постранствуйте. Это так просто: упаковать вещи и перемещаться в пространстве. Вот если
бы Пространство, упаковав звезды и земли, захотело путешествовать, то вряд ли бы из этого что-нибудь
вышло. Путное, разумеется.
Мой собеседник, запахнув халат, подошел, топча плоские цветы ковра, к подоконнику, и глаза его,
щурясь из-под припухлых старческих век, с состраданием оглядели пространство, которому некуда было
странствовать.
- Странно, - пробормотал я.
- Вот именно. Все железнодорожные путеводители и приводят в конце концов сюда, в странно.
Этого мало, странствия превратят вас самого, ваше "я", в некое "странно"; от смены стран вы будете
страннеть, хотите вы этого или не хотите; ваши глаза, покатившись по свету, не захотят вернуться назад в
старые удобные глазницы; стоит послушаться вокзальных свистков, и гармония сфер навсегда замолчит
для вас; стоит растревожить кожу на подошвах ног, и она, раззудевшись, превратит вас в существо,
которое никогда не возвращается.
Я смотрел на дуговидные морщинки, шевелившиеся вокруг рта старика, и думал: этот раз,
вероятно, последний. Когда вернусь - скоро ли это будет? - придется искать его не здесь - на кладбище. А
там уж какие разговоры. И я решился форсировать тему.
- Учитель, - спросил я, отыскав зрачками его острые, даже чуть колющие зрачки, - правда ли все
то, что говорят о ваших путешествиях? Мне мало простых железнодорожных указателей. Мне бы
хотелось увезти с собой хотя бы несколько ваших указующих слов. Мой опыт беден и тускл. Вы же...
помогите мне, учитель, хотя бы маршрутами. Или воспоминаниями. Поверьте: то странно, в которое
превратят меня странствия, как вы сказали, сохранит все ваши слова, не сдвинув в них ни единой буквы.
- Видите ли, - начал старый маг, усаживаясь в истертое кожаное кресло, - с тех пор, как я служу в
Кооперотопе, я забросил и самую мысль о путешествиях; пусть земля ерзает по своей орбите, как ей
угодно: с меня довольно. Вероятно, и счетная костяшка, которую вечно гоняют по стержню, считает себя
заправской путешественницей. Но неусидчивость не выводит ее, как известно, за квадрат счетной рамы.
Так. Но в юности, разумеется, думалось по-иному: тогда я откликался на зовы пространства, хотел дойти
до куда всех дорог, наступить подошвой на все тайны, обогнать знаки и черточки, облепившие глобус, и
ощупать своими собственными глазами всю шершавую кожу планеты.
- Представляю себе! И мне бы хотелось, учитель, получить от вас схему одного из ваших самых
длительных и трудных путешествий: такого, которое бы брало землю тысячеверстными кусками, которое
бы...
- Боюсь, что первые же мои слова разочаруют вас, мой юный друг: самое длительное и самое
трудное мое путешествие передвинуло меня в пространстве всего лишь на семьдесят футов. Виноват,
семьдесят один с половиной.
- Вы шутите?
- Нисколько. И мне кажется, что можно менять страны на страны, не прибегая даже к этим на
пальцах отсчитанным футам: последние четыре года, мой друг, я, как вы знаете, не многим подвижнее
трупа. Моя оконная рама не сдвинулась никуда ни на дюйм. Но та страна, людей и дела которой я не без
любопытства наблюдаю, уже не та страна; и мне не нужно было, как вы это хорошо знаете, хлопотать о
билетах и визах для того, чтобы превратиться в чужестранца и переехать из Санкт-Петербурга в
Ленинград.
Я улыбнулся:
- Пожалуй. Но все же я повторяю свою просьбу: если не вы, то пусть хоть ваша память проявит
активность. Рассказ о путешествии с маршрутом длиной в семьдесят футов, думаю, не отнимет много
Стр.1