В. К. Кюхельбекер
О направлении нашей поэзии, особенно лирической, в последнее десятилетие
В. К. Кюхельбекер. Путешествие. Дневник. Статьи
Издание подготовили Н. В. Королева, В. Д. Рак
Л., "Наука", 1979
Серия "Литературные памятники"
OCR Бычков М.Н.
Решаясь говорить о направлении нашей поэзии в последнее десятилетие, предвижу, что угожу
очень не многим и многих против себя вооружу. И я наравне со многими мог бы восхищаться
неимоверными у цехами нашей словесности. Но льстец всегда презрителен. Как сын отечества, поставляю
себе обязанностию смело высказать истину.
От Ломоносова до последнего преобразования нашей словесности Жуковским и его
последователями у нас велось почти без промежутка поколение лириков, коих имена остались стяжанием
потомства, коих творениями должна гордиться Россия. Ломоносов, Петров, Державин, Дмитриев, спутник
и друг Державина - Капнист, некоторым образом Бобров, Востоков и в конце предпоследнего десятилетия
- поэт, заслуживающий занять одно из первых мест на русском Парнасе, кн. Шихматов - предводители
сего мощного племени: они в наше время почти не имели преемников. Элегия и послание у нас вытеснили
оду. Рассмотрим качества сих трех родов и постараемся определить степень их поэтического достоинства.
Сила, свобода, вдохновение - необходимые три условия всякой поэзии. Лирическая поэзия вообще
не иное что, как необыкновенное, то есть сильное, свободное, вдохновенное изложение чувств самого
писателя. Из сего следует, что она тем превосходнее, чем более возвышается над событиями
ежедневными, над низким языком черни, не знающей вдохновения. Всем требованиям, которые
предполагает сие определение, вполне удовлетворяет одна ода, а посему, без сомнения, занимает первое
место в лирической поэзии или, лучше сказать, одна совершенно заслуживает название поэзии
лирической. Прочие же роды стихотворческого изложения собственных чувств - или подчиняют оные
повествованию, как-то гимн, а еще более баллада, и, следовательно, переходят в поэзию эпическую; или
же ничтожностию самого предмета налагают на гений оковы, гасят огонь его вдохновения. В последнем
случае их отличает от прозы одно только стихосложение, ибо прелестью и благозвучием - достоинствами,
которыми они по необходимости ограничиваются, - наравне с ними может обладать и красноречие. Ода,
увлекаясь предметами высокими, передавая векам подвиги героев и славу Отечества, воспаряя к престолу
Неизреченного и пророчествуя пред благоговеющим народом, парит, гремит, блещет, порабощает слух и
душу читателя. Сверх того, в оде поэт бескорыстен: он не ничтожным событиям собственной жизни
радуется, не об них сетует; он вещает правду и суд промысла, торжествует о величии родимого края,
мещет перуны в сопостатов, блажит праведника, клянет изверга.
В элегии - новейшей и древней - стихотворец говорит об самом себе, об своих скорбях и
наслаждениях. Элегия почти никогда не окрыляется, не ликует: она должна быть тиха, плавна,
обдуманна; должна, говорю, ибо кто слишком восторженно радуется собственному счастию - смешон;
печаль же неистовая не есть поэзия, а бешенство. Удел элегии - умеренность, посредственность
(Горациева aurea mediocritas {золотая середина (лат.).}). {*}
Son enthousiasme paisible
N'a point ces tragiques fureurs;
De sa veine feconde et pure
Coulent avec nombre et mesure
De ruisseaux de lait et de miel,
Et се pusillaniine Icare
Trahi par 1'aile de Pindare
Ne retombe jamais du ciel! {**} 3
{* Вольтер сказал, 1 что все роды сочинений хороши, кроме скучного; он не сказал, что все равно
хороши. Но Буало - верховный, непреложный законодатель толпы русских и французских Сен-Моров и
Ожеров - объявил: Un sonnet sans aelaut vaut seul un long роете! <Сонет без промахов стоит длинной
Стр.1